У него перехватило дыхание.
– Когда твой рейс? – спросила она.
Он пил вино большими глотками.
– В час тридцать. Прямой до Вашингтона. Я должен зарегистрироваться в отеле в пять, а в восемь у нас обед. После этого меня могут вытащить болтаться по улицам в поисках любовных приключений.
Она улыбнулась:
– Хорошо, хорошо. Мы займемся ими через минуту. Но давай сначала поговорим.
Каллаган с облегчением вздохнул.
– Я смогу проговорить десять минут, потом я упаду в обморок.
– Что у тебя на понедельник?
– Обычные умопомрачительные дебаты о будущем Пятой поправки, затем комитет составит проект предложенного отчета, который никто не одобрит. Во вторник опять дебаты, еще один отчет, возможно, перебранка или две, затем мы объявим конференцию завершенной и, ничего не добившись, отправимся по домам. Я вернусь во вторник поздно вечером и хочу встретиться с тобой в каком-нибудь очень хорошем ресторане, после которого мы бы могли вернуться ко мне для интеллектуальной беседы и животного секса. Где пицца?
– Там. Я принесу ее.
Он гладил ее ноги.
– Не двигайся. Я совершенно не голоден.
– Зачем ты ездишь на эти конференции?
– Я участник, и я профессор, а это значит, что я должен встречаться с другими образованными идиотами и принимать резолюции, которые никто не читает. Если я не буду ездить, деканат посчитает, что я не вношу вклад в академическую науку.
Она наполнила стаканы.
– Ты очень нервничаешь, Томас.
– Я знаю. Это была очень тяжелая неделя. Я содрогаюсь при мысли о кучке неандертальцев, переписывающих конституцию. Мы будем жить в полицейском государстве через десять лет. Я ничего не могу поделать с этим, поэтому я, вероятно, запью.
Дарби медленно потягивала вино и наблюдала за ним.
– Я начинаю пьянеть, – сказала она.
– С тобой всегда так. Полтора стакана – и ты начинаешь пасовать. Была бы ты ирландкой, смогла бы пить всю ночь.
– Мой отец был наполовину шотландец.
– Это не совсем то.
Каллаган скрестил ноги на кофейном столике и расслабился. Он нежно гладил ее лодыжки.
– Можно, я покрашу твои ногти?
Она ничего не ответила. Он фетишизировал пальцы ее ног и не меньше двух раз в месяц настаивал, чтобы она позволяла делать ей педикюр ярко-красным лаком. Они видели это в фильме «Булл Дарем», и, хотя он не был таким изящным и трезвым, как Кевин Костнер, ей стала нравиться интимность этого момента.
– Пальчиков сегодня не будет?
– Может быть, позднее. Ты выглядишь таким уставшим.
– Я отдыхаю, весь переполненный, однако, мужской силой, и ты не отделаешься от меня под предлогом того, что я выгляжу усталым.
– Выпей еще вина.
Каллаган выпил и глубже погрузился в диван.
– Итак, мисс Шоу, кто сделал это?
– Профессионалы. Разве ты не читал газет?
– Да, конечно. Но кто стоит за профессиональными убийцами?
– Я