Крепость. Кошмар наяву… и по расписанию. Эрик Поладов

прямо перед выходом, держа в руках чётки, которые он прекратил перебирать, как едва увидел перед собой монарха. Георг медленными и короткими шагами приближался к Аббату, опустив голову, с которой свисали длинные кудри, скрывающие лицо монарха. Аббат стоял неподвижно. Не смотря на то, что поведение Короля не выдавало грозных намерений в отношении священника, отец Исаак всё равно испытывал мощнейший страх. Лишь длинная мантия не выдавала того, как тряслись колени старика. Монах боялся лишь одного – что Король повесит на него вину за массовые гибели граждан. Ему всё ещё трудно было забыть те длительные мгновения, когда этот человек приложил лезвие топора к его горлу. Дойдя до Аббата, Король упал на колени, и схватился обеими руками за мантию священника. Приложив своё лицо к ноге отца Исаака, Георг заплакал, вымаливая прощения. Аббат не знал, как реагировать на происходящее: вздохнуть с облегчением, потому что ему точно не грозит физическая расправа, толи испытать жалость к человеку, который с таким уровнем власти испытывает глубокие душевные терзания. Монах старался поднять Короля, схватившись за его плечи. После нескольких попыток, отец Исаак всё же сумел поднять с колен монарха, после чего он отвёл Короля в своё жилище, где Георг поведал ему обо всём, что было написано в письме.

      Сидя на стуле полуоборотом, положив правую руку на стол, Аббат обратился к Королю:

      – Я сожалею, Ваше Величество. Прискорбно слышать такое о вашем предке. Но вы должны знать, что чистота наших душ не зависит от других людей. Душа – это не кровь, которая передаётся потомкам. Она даруется каждому в чистом виде. И вы не совершали страшного греха, чтобы стыдиться себя.

      – Нет, Аббат. – Немного повысив тон, и всё ещё пуская слёзы, Георг продолжал упрекать себя – Я посмел поднять свою руку на слугу божьего. Как же после этого я могу сидеть в этом месте и пить ваше вино, что передо мной.

      – Мы все совершаем ошибки. Не совершив ошибки, мы не познаем истинную сущность вещей. Мы ошибаемся сегодня, чтобы стать мудрее завтра.

      – Но по моей ошибке погибли сотни, ни в чём не повинных людей. Сколько детей стало сиротами. А сколько родителей потеряли самое дорогое, что у них было. И я за это в ответе. Это случилось по моей ошибке, и она не делает меня мудрее.

      – Вы отправили этого человека к палачу, потому что вам было страшно. Плох тот правитель, что ни чего не боится. Страх нас заставляет бежать или сопротивляться, чтобы выживать в этом суровом мире. Но если наши попытки выживания создают ещё больше испытаний, мы не можем ничего с этим поделать. Значит, судьба нам уготовила такой путь.

      – Разве не вы меня предупреждали о том, что не стоит этого делать? Если бы я вас послушал, такого бы не случилось.

      – А можете представить, что стало бы с этим миром, если бы каждый правитель делал только то, что скажет монах? Вы поступили вопреки моим словам. И пусть вы ошиблись, но вы сделали так, как сами считали нужным. Именно это качество и делает