Знавал я одну премиленькую девушку, постоянно надувавшую губки, от которой не сильно вежливые люди постоянно требовали живого радостного взгляда, и хотя та от природы действительно была жизнерадостной, но присмотревшись к своей мордашке, поняла, что надувать губки ей больше к лицу. Героически переборов свою жизнерадостность, как большинство женщин, храбрая Маргарет неужели лишь готовясь ко сну, распустив косы, позволяла себе быть настоящей, чего даже сонной мордашке не позволяешь?
Неужели и малышу Мэри придётся ради отца идти на жертву? Поживём – увидим, а спустя несколько месяцев я решил подарить Дэвиду лошадку-качалку. В магазин игрушек я направился в сопровождении моего сенбернара, хотя в такие магазины беру его с собой редко – он там слишком оживляется. Но ведь и игрушки в таких случаях я именно ему покупаю, но продавщицам мы об этом не говорим и стараемся сдерживаться. Сколько я не зарекался, что больше его с собой не возьму, но пёс всякий раз – бух! передо мной как мешок с углём, растянув лапы, и жалобно впивается в мой взгляд громадными глазами из-под рыжих век, так чуть не с час, ни разу не моргнув, знает ведь, что я не выдержу. Мой пёс может и не слишком умён, но всё, что ему надо, знает в совершенстве. Когда мы выходим из дома через потайной вход, и я пытаюсь идти крадучись, прислушиваясь к соседним дверям, сенбернар, обернувшись, будто укоряет меня взглядом: «Разве так можно?»
– Ну и ладно, пошли! – так или иначе, говорю я ему в таких случаях.
Он со мной и в клубе не раз бывал, каждый раз поднимаясь по лестнице с важным видом полноправного члена клуба, хотя прочим посетителям это было не по душе. Уже и не помню точно, как я его купил, кажется, обнаружил объявление в старом номере журнала «Панч», и он обошёлся мне не меньше восьмикомнатного коттеджа.
Пёс был уже взрослым а я по глупости приобщил его к игрушкам. Купил как-то себе на улице игрушку-вертушку – мамку, жонглирующую своим ребенком из руки в руку. И вот сидя у камина за этой семейной идиллией я вдруг обернулся и увидел грустную физиономию своего пса. В испуге я чуть не спрятал игрушку, но пёс потащил меня за рукав, чтобы я продолжал играть. Шумная собачья радость сопровождала каждое движение игрушечной мамки подбрасывающей и ловящей своего малыша. Игра его явно увлекала, потому что он всё чаще бегал с шумом полакать воды из своей миски, забыв о благопристойности. Потом он со щенячьим восторгом ухватил игрушку лапами и забрал с собой спать, но во сне нечаянно проглотил и так тосковал наутро, что я вынужден был купить ему новую игрушку – косца. Потом появился мальчик в чёрных сапожках, пьяница с бутылкой, пушистый кролик-пищалка – все эти игрушки исчезали также необъяснимо,