– Вы не поверите, мы хотели просто манифестацию провести, а получилась революция. Ха-ха-ха! Представляете себе! – заливисто смеялся вместе с петроградской богемой, воспринимавшей покамест случившееся, как сценки из веселой пьесы несуразных положений. Это чуть позже им покажут… как выглядит Нева сквозь решетки казематов Петропавловской крепости. Это будет потом. Обязательно будет.
Кстати, в том же фильме случай с Красновым представлен неким комедийным недоразумением, над которым добродушно хохочет даже Ленин. В кино все выглядит достаточно опереточно: захваченный красногвардейцами царский генерал в шикарной белой бурке, пушистой папахе, с инкрустированной драгоценными камнями шашкой, попросил солдат попрощаться с конем. Ну, кто откажет человеку в такой, а тем более, возможно, последней просьбе?
Пока солдаты цоколи языками и дивились редкостной сабле, генерал воспользовался ротозейством, вскочил на жеребца и был таким. Под тем генералом, которого сыграл любимый народом Николай Черкасов и предполагался Краснов.
Однако в жизни он был человеком беспардонным не только по отношению к красным, но и крайне амбициозным по отношению к белым. Став донским атаманом и опираясь на немцев (главным образом, на их деньги), всегда и везде исполнял свою собственную игру, и многое сделал, чтобы война на юге России превратилась в жестокое братоубийственное побоище. Его непомерные амбиции с трудом утихомирили англичане и под угрозой лишения всякой помощи заставили подчиняться Верховному главнокомандующему Деникину. Но Петр Николаевич и здесь «выкобенивался» как мог. В Екатеринодар, в Ставку, «на поклон» демонстративно не поехал. Настоял, чтобы переговоры между ним и представителем Добровольческой армии генералом Драгомировым, при участии британского генерала Пуля, проходили на границе Кубани и Дона, на ржавых путях узловой станции Кущевская.
Краснов прибыл из Ростова под духовой оркестр в поезде с царскими вензелями на вагонах, в плотном окружении двухсотенного конного конвоя. Драгомиров прикатил со стороны Екатеринодара тоже железнодорожным составом, в сопровождении бронепоезда. Договорились вести переговоры в очередь – вначале в вагоне Краснова, потом – у Драгомирова, но каждый раз обставляя общение всякими дурацкими условиями – кого в салон пускать, кого не пускать, на каком расстоянии должны находиться конвойцы. Чем должны быть вооружены – шашками или еще пиками. Словом, шла обычная «российская» тягомотина по типу: «А ты кто такой?» Наконец, генерал Пуль, отложив в сторону сигару, прокаркал на плохом русском языке:
– Если вы не прекратите споры ни о чем, то пароходы с танками, бензином и снаряжением, которые сейчас находятся на подходе к Новороссийску, повернут обратно в митрополию… Это я вам обещаю твердо!
Наконец,