– Так точно!
– Хорошо закончили?
– По первому разряду, Ваше превосходительство! – и добавил: – С золотой медалью!..
Впоследствии у Деникина было еще немало поводов отмечать служебные успехи Александра Кутепова, к тридцати годам ставшего командиром дивизии, кавалером Георгиевских крестов. Он входил в ближайший круг Командующего и одним из первых поздравил его с рождением дочери, придя в дом Фотиади с неожиданным для той поры букетом берберов. Деникин особо ценил у Кутепова редкое чувство офицерской порядочности и преданности добровольческому движению. Это его усилиями и умением выведенный из Крыма в эмиграцию армейский корпус сохранил полную боеспособность и даже здесь, на каменистом безжизненном турецком берегу, почти сразу после выгрузки начал боевую учебу. При выборах на пост главы РОВС(а) Деникин дал Кутепову блистательную характеристику, подчеркнув его способность к стратегическому мышлению без потери при этом тактических навыков на уровне того же ротного командира.
Знать бы Антону Ивановичу, что подобную характеристику генералу Кутепову подготовило и Главное разведывательное управление Красной Армии, где все его достоинства подавались как особая опасность для Советского Союза. Деникин догадывался, что Советы не дремлют, но даже его изощренный опыт не мог предполагать, насколько глубоко пронизано парижское пространство щупальцами советских спецслужб…
Русский общевоинский союз со штабом в Париже беспокоил и постоянно находился в поле зрения Сталина. он был хорошо осведомлен о каждом наиболее значимом кадровом перемещении его руководителей, а тем более о первом лице – генерале Кутепове. Еще при корниловском наступлении на Екатеринодар Кутепов командовал ударной ротой в передовом офицерском полку, в том самом, которому противостоял отряд Хижняка.
Группа «Яши» и другие
В ночь на 30 марта 1918 года в жестоком боестолкновении на окраине города гибнет от винтовочной пули любимец Корнилова подполковник Митрофан Нежинцев, командир полка, в котором были собраны хорошо подготовленные в физическом, моральном и в военном отношениях бойцы. По современным понятиям, это был некий спецназ, находящийся в личном распоряжении командующего и он бросал его на самые ответственные участки. Корнилов тяжело переживал гибель Нежинцева, любил его как сына. Вспоминают, что ночью несколько раз заходил в сарай, где лежал покойный, долго молился, меняя у изголовья восковые свечи, положил в гроб полковничьи погоны, туда же вызвал Кутепова и над телом Митрофана приказал ему вступить в командование нежинским полком. В сущности, это оказался последний приказ Корнилова. Через несколько часов он погибнет от шального снаряда. Ночью конники Кутепова вместе с текинцами, личным конвоем командующего, сопроводили тела Корнилова и Нежинцева к месту тайного погребения, возле немецкой фактории Гочбау. Скоблин тоже присутствовал