– Как же мы выйдем-то? – на ходу шептала, спрашивала. – Без игуменьи благословения сторожа нас нипочем не выпустят.
– Верно, не выпустят. Олег Иваныч чрез стену махануть советовал. Разорвете, говорил, какую-то простыню… что это такое, не сказывал… свяжете. Ладно, придумаем. Вон, похоже, ход к стене!
Никем не замеченные, они вышли к стене, представлявшей собою высокий тын из крепких трехсаженных бревен. Со стороны двора к стене была пристроена небольшая площадка – заборол, где хранились увесистые камни да запас стрел на случай нападения – предосторожность по тем временам далеко не лишняя, даже в женском монастыре. На заборол вело узкое суковатое бревно с прибитыми там, где не хватало сучков, перекладинами.
– Лезем, боярыня!
Цепной пес Злоб выбрался из будки, забрехал, привязанный, – молодцы, девчонки, не подвели! Страшен пес, зубаст, лапы толстые, хвостище косматый. Из пасти пена! Как есть волкодлак-оборотень. Худо б было, ежели б не привязан был. Ну, а так – пусть себе лает! Только, конечно, поспешать надо.
На веревку изорвали Гришанин сарафан – не жалко ему носить его, что ли? – перебросили чрез тын… Спустились! Ух, и ловка боярыня, словно каждый день по веревкам лазит! Гришане-то боязно поначалу было, а эта… Уж и не скажешь, что не столь давно слезы лила-проливала!
Спустившись – ноги в руки – и к лесу. Гришка впереди – на коленки голые рубаху натягивал – стеснялся, за ним боярыня, плат по пути потеряла – волосы светлые на ветру растрепались, вьются. Обернулся Гришаня – не Софья то – валькирия-дева!
В лес вбежав, остановились. Нет вокруг никого! А холодно, между прочим, особливо Гришане, в рубахе-то одной поди-ка, побегай…
– Где ж они?
Где… Если б знать.
А! Вот, кажется, лошадь заржала. Ага… И тени какие-то в лесу, близ, замаячили…
А вдруг – не те? Вдруг шиши какие лесные, шпыни ненадобные?
Гришаня ветку увесистую с земли поднял, что попалась под руку, вернее – под ногу, за березу толстую спрятался, ежели что… Софья тоже затаилась. Ждали.
– Эй, Гри-и-иша!!! Со-о-офья!!!
Закричали тени-то… Свои!
Боярыня первой навстречу кинулась – волосы по плечам, валькирия!
– Олег!
– Софья…
– Ну, ну! Хватит целоваться-то, успеете. Одежку скорей давайте, замерз однако.
Вскочив на приготовленных лошадей, поскакали. Быстро скакали, проворно. Хоть и не ждал Олег Иваныч столь рано погони, однако Гришаня подгонял – сказал, что обязательно скоро погонятся, и солнце взойти не успеет. Почему так – не сказывал, но говорил уверенно, видно, знал что-то.
– Где, ты говоришь, Ставр-то с людями? – на скаку кричал отрок Олексахе.
– В монастыре мужском, Мирожском, рядом тут, за холмом только.
– Поспешать надо, им собраться недолго. А дорога тут одна.
Как в воду глядел отрок!
Далеко еще было до рассвета – едва Гришаня с Софьей к лесу припустили – как открылись ворота обители женской. Выскочила на коне послушница, раз�