– Мы продолжим этот разговор в порту, господин капитан Мидоус.
– Капитан Хорнблауэр платит столько же, сколько и мы, – невозмутимо объявил Мидоус.
– Я уже заплатил свои три гинеи, – вмешался Хорнблауэр.
– Еще лучше. Значит… э… сто двадцать шесть раз по шесть пенсов уже уплачено. Я правильно сосчитал, мистер Бэдлстоун?
Глава пятая
С появлением новых пассажиров на «Принцессе» стало невыносимо тесно. Гамак Хорнблауэра висел все там же, но появились семь новых, и на каждого офицера места приходилось не больше, чем в гробу. Они составляли монолитную, и в то же время не вполне монолитную массу: когда баржа моталась и подпрыгивала на волнах, каждый с интервалом в секунду-две ударялся в соседа или в переборку. Хорнблауэр разумно выбрал нижний ярус, понимая, что в верхнем нечем будет дышать. Над ним был Мидоус, с одного бока – переборка, с другого – Буш. Иногда вес трех тел слева вдавливал его в переборку, иногда он сам врезался в Буша, иногда палуба снизу била по спине, а иногда Мидоус всей тяжестью впечатывался в него сверху – капитан был на два дюйма длиннее каюты, и гамак под ним сильно прогибался. Беспокойный ум Хорнблауэра вывел, что удары сверху и снизу – свидетельство того, как сильно баржа «гуляет»: от качки каюта деформируется, уменьшаясь в высоту на несколько дюймов, что подтверждалось неумолчным скрипом и треском. Задолго до полуночи Хорнблауэр, извиваясь, вылез из гамака, на спине прополз под нижним ярусом и выбрался наружу, где свежий ветер сразу проник ему под рубашку.
После первой ночи благоразумно решили перейти на режим, при котором все пассажиры – и офицеры, и нижние чины – спали «вахта через вахту»: четыре часа каждый проводил в гамаке, следующие четыре – на палубе. Привычный распорядок, естественно и по необходимости, распространился на готовку, еду и все прочее. И тем не менее атмосфера на «Принцессе» была накалена. Офицеры вспыхивали по малейшему поводу, а количество экспертов, склонных критиковать каждый шаг Бэдлстоуна, сулило еще более серьезные неприятности. Устойчивые весенние ветра по-прежнему дули с северо-востока, и баржу сносило все сильнее, что приводило в исступление людей, которые не были дома много месяцев или даже лет. Норд-ост нес ясную солнечную погоду, обещавшую Англии обильный урожай, но среди раздраженных пассажиров «Принцессы» он рождал жаркие споры: должен ли Бэдлстоун взять к западу и попытаться поймать благоприятный ветер в Атлантике или пусть уж дальше ползет в выбранном направлении. Впрочем, оба лагеря были согласны, что Бэдлстоун неправильно ставит паруса, неправильно управляет рулем, неправильно задает курс и неправильно кладет баржу в дрейф.
Робкая надежда пробудилась однажды в полдень, когда еле ощутимое восточное дуновение сменилось более сильным юго-восточным. Прежде разочарования случались так часто,