– Пассажирский стол – гинея в день либо три гинеи за весь переход.
Хорнблауэр не знал, что сам должен оплачивать свой кошт, и не успел скрыть изумление, но по крайней мере вовремя одернул себя и не задал вопрос, вертевшийся на языке. Он ничуть не сомневался, что Бэдлстоун формально в своем праве. Вероятно, Военно-морское министерство, заключившее с ним контракт, обязало шкипера перевозить флотских офицеров, однако позабыло оговорить вопрос о довольствии.
– В таком случае три гинеи, – произнес он величавым тоном человека, для которого одна-две гинеи не составляют разницы, и только потом сообразил, что, вероятно, не прогадал: в ближайшее время ветер скорее всего изменится, и тогда переход займет много больше трех дней.
Во все время разговора одна из помп работала с перебоями, а теперь остановилась и вторая. В наступившей тишине раздался голос Буша:
– Всего девятнадцать тонн! Мы можем взять еще две!
– Вы их не получите! – проревел в ответ Бэдлстоун. – У нас нет больше ни капли!
Хорнблауэру странно было чувствовать, что его это больше не касается; он свободен от всякой ответственности, хотя и прикинул машинально, что теперь у «Отчаянного» пресной воды на сорок дней. Пусть Мидоус думает, как растянуть запас. А поскольку скоро задует ост, «Отчаянному» предстоит держаться как можно ближе к Гуле-де-Брест – это теперь тоже забота Мидоуса, не его.
Матросы, качавшие помпы, перебежали обратно по сходне, два матроса с «Принцессы» вернулись, таща шланги. Последним вернулся помощник с бумагами.
– Готовься отдать концы! – заорал Бэдлстоун. – Пошел кливер-фалы!
Он сам встал к штурвалу и сноровисто отвел баржу от шлюпа. Матросы под руководством помощника принялись убирать с борта кранцы. Через несколько секунд суда разошлись настолько, что Хорнблауэр уже не слышал голосов с «Отчаянного». Он глянул через сверкающую воду. Вся команда выстроилась на шканцах – видимо, Мидоус собирался произнести тронную речь. Никто не провожал взглядом баржу и Хорнблауэра, одиноко стоящего на палубе. Узы флотской дружбы крепки, но рвутся в один миг. Скорее всего, они с Бушем никогда больше не встретятся.
Глава вторая
Жизнь пассажира на барже «Принцесса» была связана с великим множеством неудобств. Весь ее трюм заполняли пустые бочки; залить их морской водой вместо выкачанной пресной значило бы испортить ценную тару, так что балластом служили только втиснутые между ними мешки с песком. Баржа строилась в расчете именно на такое затруднение: благодаря плоскому дну и широким обводам она не переворачивалась даже при высокой осадке, но качалась сильно и для новичка непредсказуемо. Она дрейфовала примерно как плот, что при нынешнем направлении ветра не сулило почти никаких шансов добраться до Плимута.
Из-за изменившейся качки Хорнблауэр два дня был на грани морской болезни. Он говорил себе, что