Так они приступили к самой безрассудной операции, какую только можно вообразить, но ими двигало отчаяние. Двигало оно и Хорнблауэром, хотя в суматохе приготовлений он убеждал себя, что всего лишь выполняет приказы. А между тем они исполняли его план – план, по которому он бы сам действовал, невзирая ни на какую опасность.
Глава шестая
Уже совсем стемнело. «Принцесса» лежала в дрейфе, что можно было (хоть и не строго юридически) счесть знаком капитуляции. На ее фока-штаге тускло горел фонарь, направленный прямо вниз. Это крохотное пятнышко света, не позволявшее разобрать, что происходит на корме, было тем не менее отчетливо видно с брига, лежащего в дрейфе на расстоянии кабельтова. Четыре ярких фонаря на фок- и грот-мачтах самого француза давали команде достаточно света, чтобы спустить шлюпку, и в то же время четко выдавали его местоположение.
– Приближаются, – негромко произнес Мидоус, пригнувшийся у борта. – Помните, холодная сталь.
В шуме ветра французы на бриге не различат звуков борьбы, а выстрел услышат отчетливо. Вот в ночи показался более плотный сгусток черноты, качающийся на волнах, вот уже слышан скрип весел, еще немного – и ухо различило французскую речь. Хорнблауэр ждал. Как только шлюпка зацепилась за борт, он бросил в нее конец.
– Montez![5] – Требовалось огромное усилие, чтобы сохранять ровный голос. Его лицо было единственным белым на барже – все остальные вымазались черной краской.
Море было неспокойно, и «Принцессу», как всегда, сильно качало. Прошло несколько секунд, прежде чем первый француз – гардемарин с абордажной саблей и пистолетами за поясом – вскарабкался на борт, чтобы принять под командование трофей. Раздался глухой удар, и тело оттащили в сторону раньше, чем следующий француз перебрался на баржу. Так повторялось снова, снова и снова. Для людей, которые приняли решение быть абсолютно беспощадными, это оказалось до омерзения легко.
Со своего места Хорнблауэр едва сумел определить, что вся призовая команда высадилась: люди в шлюпке готовились передать наверх снаряжение.
– Пора! – резко произнес он.
Мидоус и его отряд ждали только этого слова; они вскочили и градом падающих тел посыпались в шлюпку. Загремели весла. Хорнблауэр слышал, как кофель-нагели ударяют по головам. Он не видел, как мертвых или бесчувственных французов выбрасывают в море, но знал, что происходит именно это.
– У нас оружия на семерых, – раздался голос Мидоуса. – Команда баркаса, вперед. Хорнблауэр, приступайте.
У них было вдоволь времени, чтобы разработать план, и теперь каждый в точности знал свою роль. Хорнблауэр пробежал на корму, где маячили смутные фигуры с зачерненными лицами. Это напомнило ему сунуть руку в ведро с краской и мазнуть по лбу и по щекам. Единственная шлюпка баржи была привязана за кормой – ее подтащили ближе и перелезли в нее.
– Отваливай! – приказал Хорнблауэр. Весла левого борта оттолкнули шлюпку от баржи. – Суши весла!
Держа