Поэтический язык Марины Цветаевой. Людмила Зубова

полностью или, во всяком случае, окказиональная вторичная мотивировка способна ощущаться именно как вторичная и как парадоксальная. Однако и это явление существует в языке вне художественных текстов. Оно всегда использовалось для создания комического эффекта, например во фразеологическом сочетании художник от слова «худо». О стремлении человека к наглядной реализации потенциальных языковых возможностей свидетельствует большая популярность лингвистической игры ТЭС («Толковый этимологический словарь»), проводившейся в 70-х годах на юмористической странице «Литературной газеты» и начатой в стенгазете филологического факультета Ленинградского университета в 60-х годах Б. Норманом и А. Спичкой (см.: Норман 2006: 252–282).

      Поэтическая этимология иногда отождествляется с паронимической аттракцией – смысловым сближением слов на основе их звукового сходства (Григорьев 1979: 265). В этой книге они различаются: поэтическая этимология понимается как именно намеренное переосмысление слова, связанное с авторским толкованием, а паронимическая аттракция, рассмотренная в главе о фонетике, – как контекстуальное смысловое сближение неродственных, но фонетически сходных слов.

      Приведем наиболее яркие из многочисленных примеров поэтической этимологии в произведениях Марины Цветаевой:

      Заблудшего баловня

      Вопль: домой!

      Дитя годовалое:

      «Дай» и «мой»!

(П.: 190);

      Уединение: уйди

      В себя, как прадеды в феоды.

      Уединение: в груди

      Ищи и находи свободу

(II: 319);

      Крив и кос

      Тот кто в хоботе видит нос

      Собственный, и в слоне – закром.

      Крив и хром.

      Хлеще! хлеще! рассыпай! нижи

      Хроматические гаммы лжи!

(П.: 245);

      Сверхбессмысленнейшее слово:

      Рас – стаемся. – Одна из ста?

      Просто слово в четыре слога,

      За которыми пустота

(П.: 204);

      Челюскинцы! Звук –

      Как сжатые челюсти.

      ‹…›

      И впрямь челюстьми –

      На славу всемирную –

      Из льдин челюстей

      Товарищей вырвали!

(II: 321).

      Поэтическая этимология у Цветаевой, как видно из этих примеров, часто подчеркнуто парадоксальна и строится не только на омонимии различных по происхождению корней, как в случае хром – хроматические гаммы, или на звуковом сходстве, как в словах челюскинцы – челюсти, но и на вычленении из слова комплекса звуков, границы которого резко не совпадают с морфемными границами: домой – «дай» и «мой», расстаемся – одна из ста, уединение – уйди. В большинстве случаев парадоксальность поэтической этимологии у Цветаевой мотивирована содержанием контекста. Так, поскольку преобразование слова домой связано с лепетом годовалого ребенка, мотивировку получают и слоговое