Она с благодарностью взглянула на меня своими прелестными грустными глазами.
– Если бы вы были так добры, – ответила она.
Когда я вернулся с чашкой кофе, старик полулежал, обложенный подушками. Она взяла у меня кофе и поднесла к его губам, но после нескольких глотков он отвернулся с тоской.
– Боюсь, что ему не хочется, – сказал я.
– Да, кажется, он не будет пить.
Она была похожа на заботливую сиделку, склонившуюся над больным. Она задумалась на минутку:
– О, если бы я могла достать немного фруктов.
Только тогда я вспомнил о ящике с виноградом. Я купил его как раз накануне отъезда, думая сделать приятный сюрприз моим товарищам. Это было, очевидно, вдохновение свыше, и теперь я с торжеством вытащил крупные тяжелые глянцевитые ягоды, зарытые в душистые кедровые опилки. Я отряхнул большую гроздь, и мы снова попробовали кормить старика. Казалось, что найдено как раз то, что было нужно, ибо он ел с жадностью. Она наблюдала за ним с возрастающим облегчением, и когда он, кончив есть, спокойно улегся, обернулась ко мне.
– Не знаю, как мне отблагодарить вас за вашу любезность, сэр.
– Очень просто, – ответил я поспешно. – Если вы сами согласитесь попробовать виноград, я буду вознагражден сверх меры.
Она бросила на меня неуверенный взгляд, затем глаза ее внезапно засияли радостным, ярким светом, от которого она вся показалась мне лучезарной. Казалось, будто полдюжины лет свалилось с ее плеч, открывая сердце, способное на бесконечную радость и счастье.
– Если и вы будете кушать, – сказала она просто.
За неимением стульев мы присели, скорчившись, на узком полу каюты под благожелательным взором старика. Фрукты напомнили нам о солнечных виноградниках и беззаботных утехах юга. Для меня все это было полно неизъяснимой прелести. Она ела очаровательно, и пока мы разговаривали, я всматривался в ее лицо, как бы желая запечатлеть его навеки в своей памяти. Особенно понравился мне задумчивый овал ее лица и прелестно выточенный подбородок. У нее были ясные искренние глаза и длинные ресницы. Уши ее напоминали раковины, у нее были шелковистые волнистые темные волосы. Все это я подробно приметил и решил, что она более чем прекрасна – настоящая красавица. Я испытывал необыкновенную гордость, как человек, нашедший драгоценный камень в грязи.
Эта девушка была своеобразна, таинственна и очаровательна, а потому неудивительно, что я находил особенную прелесть в ее обществе. Я показал себя настоящим артезианским колодцем красноречия и свободно беседовал с ней о корабле, о наших попутчиках-пассажирах и возможности удачи. Я нашел в ней необыкновенно чуткую собеседницу. Казалось, что ум ее проворно опережал мой, и она угадывала мои слова прежде, чем я успевал произнести их. Однако она не обмолвилась и звуком о себе. Оставив ее со стариком, я почувствовал, что полон тревожных вопросов.
На следующий день старик все еще оставался в постели, и девушка снова