– Уже помешал. Ты помешал творчеству!
– Я помешал? Вы – сочиняете? Стихи сочиняете? А… прочитайте! Пожалуйста!
Незнакомка оторвала глаза от Мити, перевела их вдаль, потом свела зрачки поближе к носу и вдруг вся как-то забурлила, закипела изнутри:
– Мелес, мелес юбер аллес, мелес мене текел фарес… – выводила она натужным голосом.
Митя не верил своим ушам.
– Так это же мои стихи! Мелика тонкого мира!
– А где ты, по-твоему, находишься?
– В тонком мире?
– Ну да.
– А вы кто?
– Я – это я. Ядвига-Элеонора.
– Ты мое второе «я», не исчезай! – завопил барсук.
Ему хотелось сказать очень многое: что мир ловит его в свои сети, что он одинок, что за всю жизнь он не нашел никого, кто бы его понимал. Но язык не слушался.
– А ну-ка прочитай сам что-нибудь! – приказала Ядвига.
Митя ошарашенно посмотрел на нее, потом попытался свести глаза к носу. Это у него не получилось, и тогда он просто закрыл их и прислушался к себе. Внутри стояла мертвая тишина, изредка прерываемая кваканьем лягушек.
– Я ничего не помню, – испуганно сказал он. – Я почему-то все сразу забыл.
– Хорошо, я помогу тебе. Я останусь с тобой.
И действительно: когда Митя очнулся, Ядвига, как ни странно, сидела посреди его норы и смотрела невидящими глазами в сторону последнего выхода. Они стали жить вместе.
Поначалу вдохновение посещало поэтический союз в разное время, и они относились к творчеству второго «я» с полным пониманием. Но однажды их озарило одновременно, и это оказалось крайне неудобно. Они бегали каждый по своей диагонали и все время сшибались мокрыми и холодными носами. Но дело было совсем не в носах. Просто сочинять в условиях, когда рядом кто-то бегает, топает и бормочет, оказалось совершенно невозможно. Сами того не желая, они подхватывали на бегу друг у друга целые строчки, и эти строчки потом всегда оказывались самыми худшими. Митя мучился, вздыхал и даже тайком вспоминал непричастных к искусству бывших жен.
Бытовые неудобства быстро перерастали в споры об искусстве.
– Твоя мелика не мелична, а только мелодична, – говорила Ядвига.
– На себя посмотри, – огрызался Митя.
Диета последних лет изменила его характер: он стал груб и раздражителен.
– Но как же так? Ведь ты называл меня своим вторым «я»?! – возглашала она.
– Дурак был. Вторых «я» не бывает. У барсуков не бывает вторых «я».
– А что бывает у барсуков?
– Жены бывают.
– Я тоже ошиблась в тебе, Димитрий, – помолчав, сказала Ядвига. – Ты не гений.
– На себя посмотри, – бубнил барсук.
– Ты не гений. И тебе нужны новые источники вдохновения. Пора кончать с грибным образом жизни. Почему бы тебе не сходить на охоту?
Митя вздрогнул