Первым ехал воевода. В золоченом шлеме, в кольчуге сверкающей. Верхом на вороном коне. На боку – меч трофейный висит, немецкий, рыцарский. Алый, щедро расшитый золотом, плащ на круп коня ниспадает. Красив! Да и сам воевода Мингайла красив – дороден, осанист, а уж борода – всем бородам борода! Длинная, рыжеватая, густая, расчесанная мелким гребнем – волосок к волоску. Хозяйская гордость.
Едет воевода, бороду поглаживает, следом за ним – и все остальные воины. Конечно, конные – первыми, а всякая там пешая шваль – сзади. Длинен мост, широк, почти все воины как раз и взошли, поместились, – а воевода едва середину моста переехал. Осталось, верно, два десятка шагов всего, как вдруг…
Из воды вдруг выскочили змеи! Точнее, не змеи – веревки, привязанные к опорам моста. Кто-то за них потянул, и потянул сильно. Так, что заранее подпиленные опоры повалились вдруг в воду, и мост, казавшийся с виду таким надежным и крепким, разрушился прямо на глазах!
Люди, кони – все падали в реку, летели кувырком с высоты. Следом за ним валились вниз тяжелые бревна и доски, ранили, калечили, убивали.
На берегу, за кустами, вдруг затрубил боевой рог, дождем хлынули стрелы.
– На берег! – потерев шлем, громко орал воевода. – Живо! За мной. За…
Докричался, злодей. Черная злая стрела впилась ему в горло. Воевода упал на колени. Выскочивший из кустов молодой воин, лихо взмахнув секирой, снес с плеч бородатую голову.
С криком и молодецким посвистом вылетела из сада нальшанская конница! Впереди, на гнедом жеребце, скакал сам молодой кунигас – Даумантас. Сверкающий меч его разил врагов без пощады. Вскоре князь спешился, и кровавые брызги застили ему лицо.
– Бей, бей! – неслось отовсюду.
Бей…
Кто-то бросился на князя, выбравшись из камышей. Какой-то молодой воин в короткой кольчуге и без щита. Разъяренный, с мечом. Выбрался и сразу ударил. Подставив под чужой клинок край щита, обитый железом, Довмонт нанес ответный удар, повредив врагу руку – щита-то у того не было, защищаться было нечем. Подставлять под удар свой клинок – так в те времена не делали, опасались. Лезвие ведь могло и сломаться, и тогда – верная гибель.
Но этот бедолага подставил – делать-то нечего. Клинки глуховато звякнули… Враг вновь занес меч для удара… Не дожидаясь того, кунигас ударил его краем щита в горло, угодив прямо в кадык! Враг захрипел, глаза его округлились… и князь довершил свое дело мечом, вскрыв врагу шею. Потоком хлынула кровь, и упавший лицом вниз соперник уже не представлял