Бируте томно облизала губы:
– А я спать и не собираюсь сейчас! И тебе не дам. Ну-ка, помоги мне раздеться.
Игоря не надо было упрашивать дважды. Аккуратно развязав шнурочки, он снял с захмелевшей женушки платье, оставив ее в одной лишь нижней сорочке из тонкого льна. Которую тоже стянул, но чуть позже, предварительно поцеловав Бируте в губы…
Супруги целовались страстно, но не очень долго, сразу же перейдя к действиям, в результате которых оба оказались на ложе… и ложе заскрипело так, что, верно, было слышно по всей округе!
– Ах, славно как, славно, – погладив мужа по груди, прошептала княгиня. – Знаешь, ты стал каким-то другим, Даумантас. Да-да, другим, я чувствую. Ты так меня… я даже не знала, что так можно… Откуда научился, а?
– В книжках умных прочел!
– Ты же читать не умеешь!
– Умею уже. Научился.
– Врешь! – весело сверкнув глазами, Бируте резво соскочила с ложа и кинулась к резному сундуку. – Где-то тут у меня была книжица. Сейчас посмотрим, какой ты грамотей! Если не сумеешь прочитать – выполнишь любое мое желание.
– Я и так любое твое желание выполню.
– Чес-слово?
Игорь вздрогнул! Это выражение – «чес-слово» – это же было Оленькино выражение, любимая присказка или присловье.
– Что ты там молвила, милая?
– Говорю – слово княжье даешь?
– Ну да – слово. А все же, как ты сказала-то?
– Да не помню уже. Отстань! Где же эта книжица-то?
Тонкий стан, изящная спинка, попка округлая, упругая, плотная и… такая знакомая родинка слева от копчика! Склонившаяся над сундуком княжна выглядела так аппетитно, что молодой человек не выдержал, спрыгнул с ложа…
– Нет, нет… как стояла, так и стой, ладно?
Погладив жене спину и плечи, Игорь сжал ладонями ее тонкую талию, нагнулся, чувствуя нежную теплоту кожи. Вытянув руку, погладил грудь, зажал пальцами сосочки, затем опустился на колени, поцеловал ямочки на спине. И вот уже ладонь его скользнула к зовущей шелковистости лона… скользнула и задержалась, вызывая томные стоны и дрожь. Дрожа от нетерпения, Бируте истекала неистовым соком любви… Князь выпрямился, обхватив ладонями тонкий стан любимой…
И снова стоны, и жар, и биение сердце в унисон, и наслаждение, острое, высшее наслаждение, томительно-сладкое ощущение того, что только может быть между мужчиной и женщиной. Между возлюбленными, сгорающими от своей любви.
Кто-то постучал в дверь. Бируте как раз пришла в себя… правда, не до конца. Так, нагая, и подошла, отворила…
– Ой…
– Ты что хотел-то, Гинтарс? Ах! Подожди-ка…
Накинув рубашку, княгинюшка впустила слугу.
– Беда, князь! – с порога доложил подросток. – Дозорные заметили чужие костры в Черном лесу.
– Обожди.
Князь быстро оделся, опоясался