В первые дни восстания Мадрид выглядел революционным городом – почти на каждой улице милиция ВСТ и НКТ проверяла документы. Обычно на милиционерах были темно-синие monos (подобие комбинезонов) и значки или цветные шарфы, обозначавшие их политическую принадлежность: черно-красные у анархо-синдикалистов, красные у социалистов и коммунистов. Невозможность или нежелание регулярно бриться придавали им облик дикарей (на взгляд иностранцев). При всех обязательно были винтовки. «Праздные молодые люди, – писал Асанья в дневнике, – вместо того чтобы воевать в окопах, позерствуют с боевым оружием на улицах, таская свои винтовки на плечах»[254].
Первоначальный отказ правительства раздать оружие не прошел бесследно: рабочие хорошо запомнили ощущение беспомощности перед лицом военного мятежа, а это означало, что в первые месяцы много оружия было припрятано «на всякий случай». Кроме того, деятельность националистического подполья, как в Овьедо и в Сан-Себастьяне, не позволяла отправлять слишком много мужчин на фронт, так как неприятностей можно было ждать и в тылу.
Социалистический ВСТ был самой мощной организацией в столице, хотя НКТ быстро набирала силу за его счет. Девушки из организации социалистической молодежи в красно-голубом повсюду собирали деньги для левых благотворительных организаций: их вдохновляла возможность заговаривать с кем угодно, не навлекая на себя обвинения в распущенности. Школьники, одетые как юные пионеры (попытка копировать советский оригинал), ходили парами, звонко распевая лозунги, как таблицу умножения. Иностранные журналисты делали далеко идущие выводы из того, что с улиц почти исчезли пиджаки, воротнички и галстуки среднего класса. Это, правда, объяснялось не только преследованием людей в буржуазной одежде, но и небывалой жарой и новой модой на непринужденность.
После мобилизации большей части милиции на разные фронты Мадрид стал утрачивать революционный облик. На углах улиц опять появились попрошайки, открывались дорогие магазины и рестораны – можно было подумать, что война идет где-то на дальних берегах. Казалось, только иностранные журналисты в кафе и в барах отелей на Гран-Виа все еще считают, что столица находится в центре событий. При этом ситуация в экономике безнадежно ухудшалась: из-за нехватки наличности профсоюзы начали печатать собственные «купоны», обязательные к приему городскими властями, вынужденными помогать городскому населению выживать в тяжелой обстановке.
Шок гражданской войны заставил испанских рабочих открыть глаза на внешний мир, откуда шла помощь для борьбы с фашизмом, но одновременно замкнуться, доверяя только соседям. В каждом городке, в каждой деревне был свой революционный комитет, которому полагалось олицетворять власть и поддерживать местный политический баланс. Он был обязан организовывать все то, чем раньше занимались центральные и местные власти. На границе в Пиренеях милиционеры-анархисты в синих monos вместе с разодетыми пограничниками проверяли