Как, впрочем, и всех, шлифовавших карьеру;
Реально ж она в небесах не витала,
Жила как умела и чуяла меру.
Ценила подруг и соратников дела,
Даря понимание нужным и важным,
Чеканила имидж изяществом тела
И квоту вниманья делила не с каждым.
Её привлекали персоны богемы,
Вальяжные мэтры и перлы искусства,
И всякий анонс пропиаренной темы
Она принимала заученным чувством.
И в томном пылу дорогих вечеринок
Она постигала значенье актрисы, —
«Вся жизнь – лишь театр…»
И любой фотоснимок
В системе контактов фиксировал визу.
Но в жизни игре не бывает отмены,
И если вошёл – то отказ невозможен;
Бывает, уходят в запой супермены,
Бывает, и гениям статус положен…
И леди, идущая в ногу с системой,
Внезапно тоску ощутила по чувствам, —
По тем, настоящим, что сносят все темы
И кровь ускоряют живучим искусством.
И вырвав себя из цепного респекта,
Она вдруг разверзла дремавшую силу…
И, словно река без цепей интеллекта,
Гармония душу её утолила.
Сила наречия
Паренёк ругался матом,
Крыл и малых, и больших;
Грел в себе неадеквата,
Мат внедрял в ядрёный стих.
Воздух матом бил повсюду,
Кайфовал от шалых слов,
Будоражил узы блуда
И пижонился как лох.
А потом лишился речи,
И постиг внезапный транс…
И увидел мира вечность,
Как негаснущий экран.
Там деяния роились,
Чувства, мысли, голоса,
И слова друг друга били,
Словно тешилась гроза.
Только странное теченье
В бездну шло стезёй без виз,
Точно дикое влеченье
Тот поток тянуло вниз…
И увидел тот парнишка
Мир, где всё диктует брань,
И ненужная мораль —
Как захлопнутая книжка.
Там никто ни с кем не дрался,
Мерк любой во мраке взгляд,
И никто не озарялся, —
Всё гасил ударный мат.
Дух высасывала бездна,
И держала всех в узде
Безотказно и железно,
И жирела на беде.
Души петь пытались тайно,
Чтоб разъять цепную муть,
Но незримо и фатально
Голоса срывались в жуть.
Эта бездна расширялась,
Проявляя суть узды:
Мрачных сущностей орава
Обращала в брань лады.
И никто не мог до срока
Дух от пут освободить, —
Ярый гнёт слепого рока
Принуждал пути забыть.
И парнишка содрогнулся
От таких чумных оков,
И внезапно окунулся
В дивный омут чутких слов.
Те слова спасеньем были
Для