– И куда могла деться? – вздыхает Анисья.
– Да, куда? – вторит её Вася. Он отдаёт Эле и вторую, припасённую для Гали шоколадку, вяло гладит её по голове.
Они выходят на улицу, всё ещё, продолжая искать ответ, друг у друга и у прохожих. Дожидаются полного, широкоплечего мужика.
– Там, у остановки нечего не произошло? – с тревогой и надеждой спрашивает Анисья.
– Нет, – мужчина пожимает плечами, – ничего такого особенного. А что случилось?
Анисья с досадой машет рукой, замолкает.
– На пруду ни кто не утонул? – торопливо добавляет Вася.
– Нет, вроде, – прохожий возвращается снова, – а что случилось?
– Баба пропала, – признаётся Вася, – ещё утром ушла за козой, до сих пор нет её.
– В милицию надо, – предложил прохожий, – может, выпить куда забежала? Может вы поссорились или внезапно сердце прихватило? А вдруг память потеряла? Всякое бывает.
Анисья и Вася в знак несогласия синхронно качали головами.
– Да, придёт ещё, – пожалел их прохожий.
Анисья вернулась домой, а Вася пошёл с прохожим, на ходу рассуждая с ним о завтрашних поисках пропавшей. Неизвестность давила на Анисью, заставляя то надеяться на лучшее, то загружала воображение страшными приключениями для Гали. На другой день они заявили в милицию, сходили в морг, обошли все больницы, расспросили соседей, но Галю так и не нашли.
Семья Петьки
Комната, куда Петька зашёл с кульком и ополовиненной бутылкой водки, выглядела беднее, чем у Борьки, зато чище и уютней. Домотканые дорожки лежали на полу, простенькие белые шторы висели на окнах, сиреневыми в полоску обоями оклеены стены. Пара диванов, комод, стол, сервант и стулья, – всё потёртое и поцарапанное. Но, зеленоватые, не давно купленные покрывала на диване, сиреневая штора на печи, зеленоватая же покрывало на комоде и тяжёлая, жёлтая скатерть на столе скрадывали ветхость мебели и придавали комнате весёлый, нарядный вид.
С появлением мужа Манька сидела за столом, скучающе смотрела за окно.
– Чё без дела сидишь? – спросил Петька. Его раздражала праздность жены. В такие минуты он чувствовал себя обманутым. Он больше зарабатывал и потому предполагал, что жена должна больше его работать дома. – Или ждёшь, когда муж придёт, накормит, напоит?
Манька накуксилась.
– Машинка опять не шьёт, пришлось снова Гальке отдать шить, сдерёт опять сколько много.
– Гальке отдала? – рассердился он, – а кто тебя просил? Ты меня спросила, я тебе разрешил?
Манька совсем присмирела: стояла перед мужем, склонив голову, потерянно