– Мама дома? – сладко пропела она.
– Долго вас ещё ждать? – Анисья выскочила на улицу, – куда вас ещё унесло? Все пироги остынут. Где мать, куда ещё ушла?
– Вон туда, – девочка снова забралась на чурбак и показала вдаль, – туда ушла, за Белькой.
– Здорово, Анисья, – дала о себе знать пришедшая, – чего ругаешься?
– Здорово, Маня, – Анисья заулыбалась, заметив в руках у Маньки свёрток. – Не ругаюсь я. Галя за козой ушла, а чего за ней ходить? Вон, сама вперёд хозяйки домой вернулась. А ты никак платье шить принесла?
Беспокоилась уже Анисья за дочку, мельком бросала взгляды в ту сторону, куда показала Эля, но и о заказчице не забывала, восхитилась её чудо-материей, ярким пятном блеснувшим на солнце. Красные, синие, жёлтые звёзды сливались концами воедино, создавая пёстрый, утомляющий глаз, рисунок.
– Уж я люблю всё яркое, – щебетала Манька, подбадриваемая восхищённым взглядом Анисьи, – мой Петя это знает и где чё увидит, то всегда мне покупает.
– Кримплен, – потрогала материю Анисья, – теперь такое и не достанешь.
– Нет, нет, – поддержала похвалу Манька, – где уж, теперь один ситчик. А это ещё давно, по великому блату Петя мне достал.
– Сошьёт Галя, – обрадовалась Анисья, забирая материю, – размеры твои у неё есть, не в первый раз шьёт.
– Есть, есть, – снова подтвердила Манька, – а за лето я не пополнею, похудею только, Петя любить не станет. Я наметила посадить нынче бобы, горох, фасоль, перцы, баклажаны, ну и всё основное, чтобы у меня всё было, как и полагается…..
Манька в их округе слыла не лучшей огородницей, и Анисья слушала её лишь из вежливости.
– У меня пироги стынут, – решилась прервать она Маньку, – зайди к нам, попробуешь.
– Нет, нет, – запротестовала та, – не пойду, и не упрашивай. Скоро Петя должен прийти. Где, спросит, моя баба, куда ходила?
Манька уходит. Анисья смотрит в сторону остановки. Нет Гали. Прошёл парень в голубой рубашке. Проковылял старик в ещё зимней шапке, а Гали всё нет.
– Пойдём, – дёрнула Анисья внучку за руку, – нагуляется – придёт. Нет, чтоб по людски уйти, так крадучись убежала. – Она решила, что дочка тайком убежала к этому Васе, – и ватрушки не нужны, – ворчала она.
Но, опять же всё прибрала, вымыла, постирала. Лицо старушки постепенно добреет. Досыта поев и накормив внучку, она наполняет до краёв стакан сметаной и ставит его в холодильник, для Гали. Придёт – поест.
Тишина в доме. На вымытом полу, копируя очертания окон, лежит солнечный свет. Ещё Галей сдвинутый в сторону печи стол с белой скатертью, загораживал собой диван. У окна стоял массивный комод, по обе стороны которого ютилось по тумбочке. В комнате стоял ещё один диван и мягкое широкое кресло, в котором сейчас тихонько сидела Эля, прижимая к себе куклу. Стол загораживал проход