– П-поздравляю, – растерянно выдавил из себя Орлов младший, – А позвольте узнать, кто… э-э… ваша счастливая избранница?
Дядюшка надул щеки для значительности:
– Вдова надворного советника Майера, Матильда Людвиговна, из Риги.
«Во, ещё и немка!» – уныло сообразил Леонард, а вслух спросил:
– Лютеранка?
– Да, но согласна принять православие.
«Ещё бы! Без этого не повенчают!»
Помолчали.
– А когда свадьба? – догадался поинтересоваться поручик.
– Хотим до рождественского поста успеть! – скромно поведал Всеволод Никитич.
До начала упомянутого поста оставалось три недели.
«Что за спешка? Прямо не терпится ему! Седина в бороду, а бес в ребро?»
Отвечая на невысказанный вслух, но ясно читаемый во взоре племянника вопрос, Орлов старший застенчиво пояснил:
– Мотенька в тягостях. Два месяца уже.
Сие заявление поразило Леонарда, как громом, как обухом по голове, как залпом шрапнели из бронзового жерла каронады! До него, наконец, дошел весь ужас обрушившейся на него катастрофы! Ежели ранее он был единственным наследником (а на дядино наследство наш герой, что греха таить, рассчитывал!), то теперь в завещание лихим кавалерийским наскоком врывалась законная жена и будущий наследник! Или – наследница, неважно. Ясно, что доля племянника будет очень мала, ежели не вовсе символическая. И через суд не оттягаешь! Подобные тяжбы о наследстве по двадцать лет тянутся… И родственной помощи теперь ждать не приходится. Сорок тысяч, конечно, хорошо, но до конца месяца надо пятнадцать отдать, в уплату по процентам. А потом ещё, и ещё!
После ужина Всеволод Никитич уехал, обещав познакомить племянника со своею невестою на днях. И действительно, познакомил в ближайшее воскресенье, пригласив на обед в ресторации «Европейская» после свершения таинства святого крещения. Крестили фрау Майер Матрёной.
«Вот не было печали, так черти накачали мне сию… тётю Мотю!» – горевал Леонард, делая вид, что целует руку новоявленной тетушки. Она не понравилась поручику с первого взгляда: под тридцать, длинноносая, плоская, как доска, с узкими, недобро поджатыми губами, с белыми поросячьими ресницами – чем только она дядю завлекла? Но виду, конечно не подал – зачем приличия нарушать? Кроме него, на обеде присутствовали несколько дядиных друзей – соседи-помещики и однополчане (Орлов старший был майором от артиллерии в отставке). За все время Матильда-Матрена открывала рот только дважды: первый раз, чтобы ответить, как ей нравится первопрестольная:
– О да! Москва-матушка мне очень-очень нравится сильно! Много красивых церквей, красивых дворцов, добрых магазинов – как совсем в Риге! Но мало порядка очень совсем, русские мужики валяются по самой середине белого дня на улицах совсем-совсем пьяные, пфуй!
И второй