– О да! – воскликнул я. – Но скажи, ты что, собирался ночевать в повозке?
– Нет, баас, – ответил он, – я приготовил место для тебя. Откуда я узнал, что ты придешь? Да просто сидел на веранде и слушал разговоры в ситкаммере, ведь то окно, которое вышибли воины Кваби, никто так не вставил. Господи боже, баас, что вы там наговорили! Я никогда не думал, что белые могут столько болтать, обсуждая всякую ерунду. Ты хочешь жениться на дочери бааса Марэ, баас хочет отдать ее за другого мужчину, который готов заплатить больше скота. Вот мы бы решили все быстро: отец взял бы палку и ее толстым концом выгнал бы тебя из хижины. Потом он поколотил бы девушку тонким концом, и она согласилась бы пойти за другого, и все остались бы довольными. А вы, белые, все треплете языком, но ничего не решаете. Ты по-прежнему хочешь жениться на девушке, а девушка по-прежнему не хочет выходить за мужчину, у которого много коров. А ее отец и вовсе не добился ничего, только разбил себе сердце и навлек беду на свою голову.
– О какой беде ты говоришь, Ханс? – спросил я; признаться, рассуждения маленького туземца слегка меня заинтересовали. – Почему беда придет?
– О баас Аллан, по двум причинам. Так сказал твой отец, достойный человек, который сделал меня христианином, а если кого проклинает такой проповедник, на того проклятия Небес обрушиваются, как молния в грозу! Хеер Марэ прячется от грозы под деревом, а нам с тобой хорошо известно, что бывает, когда в дерево ударяет молния. Вторая причина очевидна для чернокожего, ибо эта примета всегда сбывалась, сколько чернокожие живут на свете. Эта девушка – твоя по крови. Ты заплатил за ее жизнь своей кровью, – тут готтентот указал на мою ногу, – и потому купил ее навсегда, ведь кровь дороже скота. Значит, всякий, кто захочет разлучить тебя с этой девушкой, заведомо прольет ее кровь и кровь того, кто попробует ее украсть. Кровь, кровь! И на себя тот человек тоже навлечет беду.
Ханс всплеснул руками и поглядел на меня. Должен сказать, во взгляде его маленьких черных глаз сквозило что-то неприятное.
– Чепуха! – отмахнулся я. – Зачем ты говоришь такие глупости?
– Потому что это не глупости, баас Аллан. Вот ты смеешься над бедным Хансом, а я узнал это от своего отца, а он от своего, и так велось испокон веку, аминь! Сам увидишь. Да, сам увидишь, как увидел когда-то я и как увидит хеер Марэ, который, если Всевышний не сведет его совсем с ума – он же безумен, баас, и черные это знают, а вы, белые, не замечаете, – доживет до старости и обзаведется хорошим зятем, и зять похоронит его, как положено, в одеяле, когда придет срок.
Я решил, что с меня достаточно этого бестолкового разговора. Конечно, нам-то легко посмеиваться над дикарями и их причудливыми суевериями, однако теперь, по своему богатому жизненному опыту, я убедился, что толика истины в этих суевериях присутствует. Туземцы обладают своего рода шестым чувством, каковое человек цивилизованный