Петляя, вознестись к Голгофе
И укрепиться в слабой вере,
Завидев горбоносый профиль.
Шестой элемент
Земля, вода, огонь и воздух —
Основа жизни на Земле.
Но вся поэзия и проза
Искали пятый элемент.
Он должен равен быть первичным,
А лучше – их перекрывать.
Но что волнует больше личность,
Чем несогретая кровать.
Вот так любовь назначить пятым
Решили мудрые мужи,
На самый чёрный день припрятав,
Что на поверхности лежит.
А если так пойдёт и дале,
То много ль нам осталось лет?
Когда мы совесть потеряли —
Шестой последний элемент.
Четыре воина
Когда Земля на грани краха,
И мир летит в тартарары,
У той, прославленной, горы
Они одни встают из праха.
Берут потёртые доспехи,
Мечи, разбитые щиты
И, выходя из темноты,
Не сомневаются в успехе.
Хотя всего их двадцать восемь.
Зато вокруг врагов не счесть.
Но с ними Бог и с ними честь,
И каждый слово в сердце носит.
Жаль только четверым достанет
Безумный подвиг совершить.
Ведь властью им не дорожить,
Их слава грешная не манит.
И первый здесь, конечно, Воля.
Он твёрд, бесстрашен и суров,
Свободен от любых оков,
Не знает слабости и боли.
Другой – теперь Добром зовётся.
Пускай дороден и болтлив,
Немного, может быть, сонлив,
Но он не хуже братьев бьётся.
На левом фланге – Правда-воин.
Упрям, задирист и плечист,
Жаль, на руку не слишком чист,
Но в целом большего достоин.
Последний – названный Любовью.
Надёжен, право, не всегда,
Но лихо рушит города
И проливает реки крови.
Когда же бой утихнет грозный,
Испив игристого вина,
Забудут, чья была война,
Уйдут, как высохшие слёзы.
Тогда никто и не захочет
Любви, и Правды, и Добра,
И Воли, что была с утра,
Но странно пропадает к ночи.
К Ницше
Мне снится, Ницше,
На травке Кафка,
Немецкий шницель
Он вкусно чавкал.
Проснулся сразу —
Постель нагрета —
Добро бы зразу
Или котлету.
Я выпил воду
С ладони прямо,
Из бутербродов —
Засохший пряник.
Вот это глыба!
Одно лишь грустно:
Молчал как рыба
Твой Заратустра.
Первое подражание Вийону
Презренье всякой грубой пище
И легкой пище неземной;
Презренье