Он быстро зашагал в сторону своей мастерской, прижимая к себе какой-то сверток, обмотанный грязным тряпьем.
…К семи часам начали собираться гости. Тимофей, одетый по вчерашнему образцу, босой и с бронзовым знаком на груди, любезно встречал каждого у входа.
Кто-то приходил один, другие появлялись небольшими группками – то ли для пущей безопасности, то ли от смущения. С каждым гостем Тимофей обменивался несколькими непринужденно-любезными словами и провожал его в роскошную парадную гостиную, где пришедшие один за одним замирали перед укрепленным над камином бронзовым знаком – таким же, как у Тимофея на груди, только во много раз больше.
Никто прежде в гостях у Тимофея не бывал. Это вообще было не в обычаях приоров – собирать у себя такие большие компании, так что почти никто из дричей и тем более итеров не мог бы похвастаться тем, что бывал в гостиной у приора. Во дворе – нередко, будучи притащенным экторами; в кладовке, где требовалось оставить привезенные продукты и прочее – тоже частенько, но уж никак не в гостиной. Поэтому сейчас приглашенные с любопытством разглядывали обстановку и манившие ароматами с обширного стола яства.
Но самое большое внимание привлекал все-таки знак на стене. Равнина привыкла видеть Тимофея в неизменно мятой одежде и полотняной тюбетейке; никаких украшений на этом подчеркнуто сибаритском наряде ранее не наблюдалось. И вдруг – нате вам! Сначала он визиты наносит с этим странным знаком – а теперь, оказывается, у него такой же в гостиной висит на самом заметном месте! Посему народ толпился в основном в той части гостиной, откуда лучше всего было видны три круга с солнышком в центре.
Довольно скоро у кого-то родилось робкое предположение, что этот знак очень напоминает центральную часть изображения Солнечной системы. Кто-то даже сумел вспомнить словосочетание «гелиоцентрическая система», однако дальше этого дело не пошло. Приходилось терпеливо ждать, пока Тимофей встретит всех гостей, соизволит появиться в гостиной и, может быть, все вразумительно объяснит.
А Тимофей в это время честно выжидал в вестибюле допустимые пятнадцать минут возможного опоздания гостей. Ему был прекрасно слышен из гостиной взволнованный шум, и он внутренне готовился через несколько минут сделать его еще более взволнованным.
Вошла Ася. Судя по ее виду, вчера она захватила из дому больше, чем было достаточно для произведения на сегодняшнем мероприятии сногсшибательного впечатления. Обнаженные плечи, мерцающий атлас настоящего вечернего платья, длинный тонкий шелковый шарф, окутывающий шею и руки… Видимо, ее слабость к французским изыскам не ограничивалась сырами и вином.
Тимофей некоторое время полюбовался эффектным явлением Аси на пороге его дома, подождал,