– Тс-с, – зашипел на меня Саныч. – Это Лева Шницель. Председатель профкома. Очень важная персона.
Носатый Шницель, кажется, сразу же забыл о нашем существовании. Раскачиваясь на стуле, он принялся по телефону обсуждать с каким-то Иваном Петровичем количество мест в каком-то там лагере. Ходили слухи, что в профкоме стоит сейф, в котором хранятся деньги на оплату общественно полезного труда, типа такого, как у нас, и студенческие путевки, которые распределяют среди самых активных. Сейф, действительно, стоял огромный, в половину человечского роста, коричневый, с массивным кольцом вместо замка. Я как раз занимался тем, что разглядывал сейф повнимательнее, поочередно прикрывая то один, то другой глаз, хотя при всем желании увидеть цифры в кольце никак бы не смог, когда рыженькая девушка, отыскав что-то в своих неиссякаемых бумажках, назвала нам номер кабинета службы безопасности.
– Алина Малина, – мечтательно сказал Саныч, как будто эскимо облизывал, когда мы вышли. – Под напором моего обаяния крепость пала уже на вторые сутки.
Я пожал плечами.
Меня удивило больше не то, что он спал с рыженькой Алиной – Саныч говорил это о каждой – а само сочетание «Алина Малина». Как будто, рифмуя имя и фамилию, родители изначально готовили ее к публичной деятельности.
Или просто обладали странным чувством юмора.
Полагаю, что из-за сейфа ключи от «двухсотой» нам не доверяют, а напротив двери установлена камера видеонаблюдения. Иногда, проходя мимо, я приникаю ухом к холодному железу и через дверь слышу, что там кто-то дышит. Шумят компьютеры и звенит ложечка о стенки кофейной чашки. Наверное, рыжий Шницель болтает по телефону, и рыжая Алина Малина готовит ему кофе.
В блокноте значится:
«Шницель, Алина Малина – рыж. из профкома».
Спуститься на первый этаж, мимо вахты, 60 шагов.
№108 – вечные экзамены по политологии. Не знаю уж, что это за наука такая, где отвечать на вопросы нужно с девяти часов утра до девяти вечера. И ощущение такое, будто у них экзамены едва ли не каждую неделю.
Саныч рассказывал, как он сдавал политологию. На лекции, конечно, не ходил вовсе, но преподавателем была, по его словам, молоденькая аспирантка Евгения Александровна, и, когда Саныч появлялся на ее семинарах, он обязательно садился на первую парту и под столом гладил аспирантку по коленке. Та смущалась, краснела, но виду не подавала, то ли от смущения и неопытности, то ли брутальные ухаживания Саныча ей на самом деле нравились. На экзамене, будто бы, Евгения Александровна все время подсовывала дополнительные вопросы, не давая закончить ответа, а, когда они, наконец, остались наедине, бурно отдалась ему прямо на парте.
Во что верится с трудом.
По дальней лестнице – опять наверх, на третий. Вместе со ступеньками 200 шагов.
Кажется, я смог бы пройти по этому маршруту наощупь.
Еще одна бронированная