Несмотря на то что Николай говорил об аббатстве с нежностью, он все же сильно сокрушался по поводу того, что их путешествие подходит к концу. В тот день, когда оставили мы позади себя озеро Люцерн и начали взбираться в горы, Николай внезапно остановил лошадей.
– Ремус, – сказал он, – я передумал.
– Не останавливайся так резко, – сказал Ремус, не отрывая глаз от книги. – Меня от этого мутит.
Николай повернулся на юг и уставился на горизонт, как будто там находилось нечто, встревожившее его.
– Мы должны повернуть обратно, – сказал он. – На самом деле мне очень хочется посетить Венецию.
Ремус поднял голову и пристально посмотрел на него. Название города, совершенно очевидно, его насторожило.
– Николай, слишком поздно. Мы опоздали на несколько месяцев. Мы решили идти в аббатство.
– Я слишком легко сдался. Я должен был заставить тебя идти туда.
– Николай, ты опять за старое. – Ремус говорил с ним, как с ребенком.
– Ремус, прежде чем я умру, я должен посетить Венецию. – Николай ударил кулаком по бедру.
– В другой раз. – Ремус снова погрузился в книгу.
Николай подъехал к лошади Ремуса так близко, что его колено почти соприкоснулось с коленом монаха. Тот глаз от книги не оторвал, но ногу отдернул. Тогда Николай протянул руку и выхватил книгу у него из рук.
Монахи посмотрели друг другу в глаза.
– А что, если мы никогда больше не покинем это аббатство? – спросил Николай.
Ремус не ответил. Он протянул к Николаю руку и держал ладонь раскрытой, пока тот не вернул книгу обратно.
– Надеюсь, что так и будет, – сказал он и возобновил чтение.
Ударил пяткой лошадь и иноходью проехал мимо нас.
Николай крикнул ему вслед:
– Ты такой зануда! Ведь я говорю о Венеции, Ремус. О самом прекрасном городе во вселенной. И мы обошли его стороной.
Ремус пробормотал, не отрываясь от книги:
– Скоро стемнеет.
– Мне кажется, что там бы я нашел успокоение, – прошептал Николай едва слышно.
Я посмотрел вверх, и мне почудилось, что великан готов был заплакать. Он взглянул на меня, и мы улыбнулись друг другу. Надеюсь, что на моем лице он смог прочитать: Николай, я по еду с тобой! Казалось, что я придал здоровяку храбрости, поскольку он тоже пнул нашу лошадь, и мы снова поравнялись с Ремусом.
– В