Тут комната слегка завертелась у меня перед глазами. Я понял, что все это время не дышал, и сделал несколько осторожных вдохов, пока глаза аббата были прикованы к монаху. Николай перевел взгляд с холодных аббатовых глаз на кончик его пальца, потом снова посмотрел ему в глаза. Громадный монах выглядел таким кротким и добрым. На какое-то мгновение я почти поверил, что он протянет к коротышке аббату руки и заключит его в свои объятия. Может быть, он сможет растопить этот лед? Николай бросил взгляд на Ремуса, как будто давая монаху-книгочею возможность разрешить небольшое противоречие, возникшее между братьями. Но Ремус ничего не сказал. Тогда Николай откашлялся, и тень нерешительности промелькнула на его лице.
– От-тец аббат… – начал он.
Но аббат предупреждающе поднял руку и сказал медленно и тихо:
– Отведи этого мальчика в приют в Роршахе или уходи.
Вслед за Ремусом мы гуськом вышли обратно на Аббатскую площадь.
– Могло быть хуже, – сказал Николай, когда привратник закрыл за нами громадную дверь.
Я старался держаться как можно ближе к громадным ногам Николая, чтобы никто не смог меня похитить.
– Он еще не вспомнил о том, что мы здорово опоздали, и о том, что потратили все его деньги, да к тому же еще взяли в долг под его имя, или о том, что ты разозлил всех монахов Рима своей шотландской просвещенностью, или о том, что я потерял…
– Я ведь уже говорил тебе, – сказал Ремус, – что «отец аббат» звучит избыточно. Это все равно что «отец отец».
– Ему это нравится.
– Ему не нравится, когда ты говоришь как болван.
Николай хмыкнул. На мгновение монахи перевели взгляд на яму, из которой вырастала новая, совершенная церковь, как будто в ней находился источник всех их бед.
– Ну, так что, Сократ, что делать будем? – спросил Николай.
Я повернулся к злобному монаху, понимая, что этот скверный человек был моим вторым лучшим другом в этом мире.
– Что будем делать? – повторил вопрос Ремус.
– У тебя должна быть какая-нибудь мысль.
– Николай, приют.
– Сиротский приют, – поправил Николай. – Это была идея Штюкдюка. Я Мозеса в работный дом не отправлю. – Он улыбнулся и подмигнул мне, но я не мог заставить себя улыбнуться ему в ответ.
– Николай, это единственный выход.
– Ну, тогда мы подождем, – сказал Николай. Он пожал плечами и погладил меня по голове. – Дадим Господу возможность найти другой.
Келья Николая, находившаяся на втором этаже монашеского