Опять этот голос:
– Ну же, Сашенька, я жду.
– Чего?
– Ну, как же? Ты представился только что. И..
– И? – он откровенно тупил.
– Но имя твоей незнакомой собеседницы тебя не интересует? Это даже невежливо как-то.
Он уже почти не контролировал свой разум. Вот он – шанс сбросить марево гормональной бури, что бушевала в крови. Девчонка этого не ожидает, надо бить!
Троглодит, животное, пытающееся вновь стать человеком, прохрипело:
– Я могу угадать твое имя.
– Вот как? Ты маг, мой милый? Слушаю.
Шура сухо сглотнул:
– Ты – Коврова Елизавета Евгеньевна?
Пауза.
– Однако Искандер, я удивлена. Как ты узнал?
– Мы уже встречались.
– Разве? Думаю, ты ошибаешься. Я бы запомнила. У меня пиксельная память на лица.
– Лизонька, поверь, ты была не в том состоянии, чтобы помнить о нашей первой встрече. Это легко объяснимо: в тот момент ты была мертва, как эта оса, – он с отвращением смахнул дохлое насекомое с плоскости стола. – Лежала на прозекторском столе. Это я вскрывал тебя. Правда, затем произошло кое-что невероятное. Признайся, разве ты не помнишь этого?
– Доктор Катар, ты что несешь?
Он икнул:
– Парадоксальный бред.
– Вот именно. Ты слишком пьян.
– Пьян?! Да я ничего, кроме кофе… – опустив глаза он с изумлением увидел на столешнице целый батальон опустошенных стопок-«лошадок» из-под текилы.
– Что за дьявольщина?! – и тут навалило: его сознание со стремительной скоростью застилало тяжелым покрывалом алкогольного дурмана. – Ты меня опои…
В глубочайшем пьяном угаре, еще умудряясь что-то анализировать, он наблюдал, как его очаровательная собеседница, подманив шикарным жестом официанта, сунула ему что-то в руку, со словами:
– Уважаемый, будьте любезны, вызовите такси для моего друга. Вот его домашний адрес. А это ваш счет и чаевые.
Ночь. Ясная звездная безлунная.
Тепло. Тихо. Ни ветерка.
Лето, судя по всему
Он, одетый в какие-то цветастые, струящиеся тряпки чистого китайского шелка, сидит на склоне травянистого покатого берега под сенью огромного, кряжистого, ветвистого клена. Густая зеленая крона великана нависает, почти касаясь головы. Перед ним река, скорее – речушка, неширокая, вся какая-то извивистая. Ее черные воды струятся флегматично, очень медленно. Упавший в бликующую гладь подсохший листок ясеня, напоминающий маленький старинный челн, плывет, движется, еле заметно глазу.
И, о благо, вокруг ни одного комара или подобной гнуси.
На том берегу, прямо у воды – какая-то