Налитые слезами глаза Доротея обратились к Варгу.
– Давно ты мне не говорил такое… – с горечью прошептала она. – Я была тебе другом, не только женщиной, женой. Ну, что ж! Теперь у тебя иные друзья… Мерлин и его сын!
Варг потемнел лицом.
– У Мерлина нет никакого сына, – отрывисто бросил он.
– Да, извини… конечно, я ошиблась. У Мерлина нет никакого сына.
Не в силах больше выдержать облик жены, Варг удалился, и вскоре до Доротеи донеслись раскаты его голоса: герцог бранил каких-то слуг, попавшихся под руку.
– Ах, как нехорошо, – чуть слышно произнес внезапный голос. – Ты, крошка, снова огорчаешь нас. А мы тебя предупреждали. Чего, наивная, надеешься добиться?
Доротея собралась с духом и вскинула голову.
– Варг должен знать, кто вы такие! – воскликнула она в пустоту.
– Он знает.
– Он знает? – смятенным эхом повторила девушка.
– Вернее, он догадывается, – ответил голос. – И это, собственно, уже не может изменить картину. Он, крошка, избран провидением, чтобы нести свободу угнетенным.
– А провидение – это вы и есть? И ваш отец?
– Да, мы и есть, глупенькая: на нас возложена ответственность за судьбы мира, так повелел Единый Бог.
– Вы демоны, – убежденно произнесла Доротея, – и всё, что вы проповедуете, всё, что вы делаете, всё, что несёте людям, проклято! Свобода ваша проклята! И золото проклято, и эта диадема, которой вы надеялись меня купить!
Она с силой отбросила драгоценность.
Невидимый голос, как показалось ей, глумливо рассмеялся.
– Нам нет нужды тобой обременяться, крошка, – услышала она, – ибо ты и так всецело в нашей власти. А будешь забывать об этом, как сегодня, – твой муж узнает, что ты всё время предавала его зловещим амореям.
– Но это ложь! – воскликнула девушка. – Он не поверит вам, он знает, сколь горяча моя любовь к нему и сколь крепка моя верность. Я не смогла бы предать Варга даже и родному отцу!
– Наша правда объяснит многие странности твоего поведения: многие, если не все. Не сомневайся, крошка, он поверит. И сверх того, его любовь к тебе поможет утвердиться в горечи предательства: «Любящий всегда верит тому, чего боится», это сказал Овидий, великий римлянин, певец любви.
– Нет, нет, вы не сделаете это… Я исполняла всё, что вы велели! Не можете вы поступить со мной столь низко – вы, называющие себя борцами за свободу!
– Этические категории нам малоубедительны, глупышка. Я это объяснял тебе не раз. И Варгу объяснял. Я говорил ему: «Если ты мечтаешь освободить свой народ, одно дело. Тогда все средства хороши, ну, или почти все. А если ты мечтаешь остаться в памяти потомков как благородный рыцарь, за правое и великое дело павший, – что ж, тогда