– Сигары сейчас на западе все доминиканские… – у него немного заплетался язык, – Куба пошла по пути социализма и разорвала торговые связи с западом. Кубинские сигары курят команданте Фидель и товарищ Хрущев… – его волнистые волосы падали на измятую крахмальную рубашку. В расстегнутом почти до пояса брюк вороте виднелась золотая цепочка с изящной, тоже золотой звездой Давида. Кулон переливался бриллиантами:
– Это от Тиффани… – он ткнул себя пальцем в грудь, – личный подарок от фирмы для меня… – рука с бокалом шампанского слегка подрагивала:
– Это Vacheron Constantin, такие часы есть только у принца Филипа, иранского шаха и у меня. У меня есть и платиновый Patek… – отделанная перламутром зажигалка несколько раз щелкнула, он сумел зажечь сигарету, – Patek Philippe. Ты о таких часах никогда не слышала… – шампанское полилось по обросшему темной щетиной подбородку, – в Москве мне подарили ваш «Полёт», тоже золотой… – он хихикнул.
Расшитая бисером бретелька ее вечернего платья спустилась со стройного плеча. Шелк цвета горького шоколада облегал высокую, девичью грудь. Глаза у нее действительно оказались темными, большими, в длинных, чудных ресницах:
– Я играю на скрипке работы Гварнери… – маэстро наклонил бутылку над бокалом мадемуазель Фейгельман, Доры, – инструмент мне подарил покойный отец… – пухлые губы цвета спелых ягод выпустили серебристое колечко дыма:
– Вы так интересно рассказываете, месье Авербах… – переводчик им, в конце концов, не понадобился:
– Я увлекаюсь языками, – товарищ Фейгельман покраснела, – в школе нам преподавали французский, английским я занимаюсь по самоучителю… – Саша долго наставлял Куколку в правильном, вернее, неправильном произношении:
– Оставьте парижский акцент, Надежда Наумовна, не употребляйте сложных слов, – сухо велел он, – вы сирота, вы росли в детдоме. Вам неоткуда было узнать тонкости английской и французской грамматик… – Наде стоило большого труда ломать язык. Едва она села за центральный стол, как доктор Эйриксен, коротко кивнув, поднялся:
– Прошу прощения, мадемуазель Фейгельман, Генрик, – вежливо попрощался он, – как я и говорил, утром меня ждет опыт. Желаю вам приятного вечера… – Надя проводила глазами рыжую голову, широкие плечи в сером пиджаке. Доктор Эйриксен был выше ее:
– Маэстро моего роста, – от шампанского ее потянуло в сон, – метр восемьдесят. Поэтому тварь, то есть товарищ Матвеев, заставила меня надеть туфли на плоской подошве… – Наде было брезгливо даже думать о комитетчике:
– Словно он змея или паук, которых Павел в детстве таскал домой из леса… – девушку пробрала дрожь, в ухе зашуршал вкрадчивый голос:
– Вы откроете бал вальсом Шостаковича. Мужчины не любят, когда девушка выше их ростом, в таких туфлях удобнее танцевать… – пела Надя на шпильках. Лаковые итальянские лодочки и вечернее платье она получила в гримерке от женщины в униформе