Мистер Скрэблстон оборвал последнее уравнение реакции, поставив вместо конечного результата длинную череду точек, и оглядел сникший класс блестящими в напряженном ожидании глазами.
– Ну, кто готов стать добровольцем?
В воздух не поднялась ни одна рука. Габриэль продолжала сидеть с апатичным видом, уставившись в свою тетрадь. Ей не хотелось привлекать ничьего внимания, не хотелось ничего делать. Единственное, чего она желала – спрятаться куда-нибудь и лежать так, чтобы её никто не нашёл. Никогда.
– Мисс Хаэн… да, Габриэль. Юная леди, подойдите к доске и продемонстрируйте нам свои глубокие познания вот на этих небольших примерах, – посоветовал ей мистер Скрэблстон довольно дружелюбным тоном, услужливо отходя ко своему второму столу, на котором были составлены какие-то загадочные коробки.
«Как и следовало ожидать, – мрачно подумала Габриэль и с величайшей неохотой поднялась из-за парты. Возносясь над головами одноклассников, она чувствовала себя ещё более неловко, чем тогда, когда проходила мимо них, как движущаяся башня, которую нелепо сплюснули с боков. – Все шишки – мне. Радуйся, Габриэль, что у тебя столь большой талант к химии, ну а также – к собиранию неприятностей».
Возражать она не стала: в любом случае это было бы совершенно бесполезно. Угрюмая и ссутулившаяся, Габриэль прошагала между рядов с сидящими одноклассниками (многие из них со злорадством посмотрели на неё), и остановилась возле доски. Теперь каждый химический элемент, с которыми она дружила, как с собственными братьями, казался ей чуждым и непонятным. Она едва понимала, что от неё требуется, и широко открытыми глупыми глазами всего лишь смотрела на доску.
– Мисс Хаэн? – в голосе мистера Скрэблстона прозвучало неприкрытое изумление. – Вы помните, что Вам нужно сделать?
– Помню, сэр, но… не… совсем, – прошептала она, склоняя голову и заливаясь краской. – Кажется, я…я всё забыла.
Ей вдруг подумалось: «А будь здесь Эстелл, что он сказал бы об этом? Как ему понравилось бы, что его любит такая глупая девчонка? —ей захотелось напрячься, использовать свой ум, пожелавший уйти в отпуск на неизвестный срок, но более толковый и холодный