Историю исторического знания Яковлев начинал с летописного периода, который продолжался с XI до XVII в. Исследователь отмечал компилятивный характер летописных сводов. В основу определения дальнейшей эволюции историк положил формальный принцип компоновки материалов. Он определил ее как «спрессование» огромных, непригодных для индивидуального чтения сводов в более компактные сочинения общего характера.
Типичным примером такого произведения был «Синопсис», основанный на произведении Феодосия Сафоновича. По мнению исследователя, Сафонович, воспитанный в западнорусской традиции, «поставил себе задачу переработать польскую схему в схему русскую»[288], но так и не сумел отойти от западнорусской традиции и создать исторический труд общерусского характера. Поэтому «Синопсис», по существу, освещал историю Западной Руси. С точки зрения Яковлева, в «Синопсисе» преобладали два мотива: мотив библейский и мотив борьбы с татарами[289]. Среди главных недостатков данного сочинения, как и всей историографии XVII в., историк называл фрагментарность изложения и опору не на летописи, а на их пересказ в различных польских исторических сочинениях. Поэтому основной задачей последующих историков в XVIII в. должно было стать изучение летописного материала.
Анализируя ход развития отечественной историографии в XVIII в., Яковлев, вслед за П.Н. Милюковым[290], отмечал огромное влияние «Синопсиса». Данная работа в первую очередь определяла политическую направленность исторических трудов: «религиозно-националистическая игра света, брошенная „Синопсисом“, на все протяжении столетия идет независимо и вне всякого влияния со стороны научной разработки исторической темы»[291].
Историк, следуя традиционным представлениям, открывал XVIII в. деятельностью В.Н. Татищева. Он считал, что работу этого ученого определяли общие условия развития отечественной исторической науки. Так, в его трудах возобладал прагматический подход к изучению прошлого, столь характерный для петровского времени. В историческом исследовании Татищев видел в первую очередь ответ на злободневные вопросы современности. По мнению Яковлева, он еще не был готов изучать историю с научной точки зрения. Причиной этому было то, что «для развития нужны традиции, нужна соответствующая среда»[292]. Но когда Татищев начинал свою деятельность, этой среды не было. Запросы времени были совершенно иными. Отсутствие соответствующей среды и традиции привело и к тому, что у Татищева не было цельного взгляда на русскую историю. «У Татищева нет общих идей. Его история – лучший образец того, что может быть сделано при помощи одного трудолюбия без общих понятий и идей»[293], – отмечал Яковлев. По мнению автора, Татищев не различал исторического исследования и исторического источника. Подводя итоги, он написал: «Труд Татищева – сложная мозаика небольших диссертаций, трактатов, подготовительных