Вскоре отец вышел, но ему и шага не дали ступить. Его все узнавали, кланялись, заговаривали. Матильда тем временем, сгорая от любопытства, двинулась в сторону женской половины гримерной, и, видно, это был ее день. Громкая итальянская речь донеслась до ее ушей. Обернувшись, она увидела свою богиню в страшном гневе. Нервно теребя золотистую прядь, она что-то сердито выговаривала семенящей за ней толстушке. Матильда только шире распахнула глаза, а ее кумир уже скрылся. Подойдя к том месту, где только что божественно ступала Вирджиния Цукки, Матильда увидела оброненную шпильку. Поразительно красивую. На ней виднелись какие-то буквы… Матильда быстро спрятала вещицу в сумочку.
После спектакля отец был неузнаваем. Уговорил Матильду погулять по вечернему парку. Зажглись фонари. Дневная жара спала, но в душе Феликса Ивановича разгорался огонь. Он непривычно кутил, заказал в ресторане шампанского в серебряном ведерке со льдом. И это его не остудило. Феликс Иванович так сильно чертыхался по поводу Вирджинии, что умная Матильда всерьез забеспокоилась о бедной маме. А отец все рассказывал, как он нанес визит балерине в театре. При этом сильно путался. То она дала поцеловать ему руку, то щечку, а затем договорился до того, что она будто строила ему глазки…
– Это невозможно. Каждым движением бьет на эффект. – Глаза Феликса Ивановича сверкали молодым блеском.
– Я мечтала бы так бить на эффект.
– Тогда ступай в кафешантан.
– У меня еще есть время подумать над твоим предложением, папа. Я пока еще учусь… Но у меня отныне есть талисман.
…В передней послышался лай собаки и возбужденные голоса. Феликс Иванович осторожно убрал со стола фотографию Вирджинии Цукки, от греха подальше…
– Ой, как хорошо на улице! – слышался звонкий голос Матильды. – Чаю! Мама, ты грозилась торт испечь.
– Он у меня неважно получился.
– Пожалуй, я надоел. Да и пора. Утро скоро. – Барон закашлялся.
– Без чая мы вас не отпустим. К тому же вы обещали мне вальс! – Матильда была в прекрасном настроении. В волосах у нее блестела шпилька Вирджинии Цукки.
Придворный арапчонок бешено вращал глазами. Ошалев от радости, он высоко подпрыгивал, словно у первобытного костра. В просторном вестибюле Аничкова дворца солдаты Преображенского полка осторожно втаскивали через узкие двери ветвистую ель. Долго ее искали ее в лесу. И вот такую красавицу нашли – пушистую, с нежной голубизной.
На верхнюю площадку мраморной лестницы высыпали гофмейстерины, фрейлины, дворецкие, камер-лакеи… Все дружно восторгались пушистым деревцем, вразнобой давали солдатикам советы,