Только правда. Наталья Викторовна Киселева

как раз все удачно. До конца полугодия меня замещали, выходить в сессию не имело смысла. С сентября до Нового года получалось как раз четыре месяца больничного – разрешенный максимум. Дальше уже или нерабочая группа инвалидности, или выходить на работу, но в январе у нас работы нет, так что я могла формально на нее выйти и спокойно сидеть дома до февраля. «Ну, а уж в феврале как-нибудь выйду», – думала я. Руки начала восстанавливать на следующий день после выписки. Тут же попробовала одну идейку: играть на пианино во время слива – приятное с полезным, так сказать. Жаль, фотографий не сделала, сколько ни спрашивала, никто еще до этого не додумался! Вскоре начала отчаянные попытки что-то предпринять, чтобы «слезть» с этой дурацкой процедуры. Н-да, умные учатся на чужих ошибках, а дураки не учатся и на собственных. Ведь «слезала» же с инсулина, дослезалась.

      В конце декабря потащилась на курсы Норбекова в Москву – полтора часа только на электричке, да еще пакет с раствором на себе. Говорили, что Норбеков в молодости попал на диализ и успешно с него слез. У меня не вышло даже на три заливки перейти, хоть усердно прозанималась полгода. Проездила на занятия восемь дней общественным транспортом, пакет с раствором – с собой, сливалась там прямо в канцелярии (хороша стерильность). И от дикого перенапряжения получила первый в своей жизни перитонит, который оказался совсем не так уж и страшен, вылечили за пару дней в домашних условиях. В феврале потащилась на работу под робкие причитания мамы: «Дочка, может быть, не надо?». Но я-то знала, что это проформа – она понимала, что если я засяду дома, то со своим дурацким характером сойду с ума сама и сведу с ума всех обитателей нашей квартиры, включая трех кошек.

      Кстати, о кошках. Животных категорически нельзя держать в домах, где живет больной, которому требуется перитонеальный диализ, о чем мне и сообщила с удовольствием еще в больнице соседка по палате: «А кошечек-то твоих придется того, ликвидировать». – «Почему?» – «От них шерсть везде, инфекция! Пушистые они у тебя?». Да уж, моя любимица Леська отличается длиннющей красивой шерсткой. Но я сразу решила: кошки не виноваты, что им досталась такая дурацкая хозяйка, поэтому все они останутся дома, и будь что будет!

      Да, совсем забыла. Работы-то у меня было две! И на второй, ближней к дому, работе мы провели концерт уже в декабре – всем чертям назло! Дело в том, что кто-то настучал начальству, что я на работу не хожу, а зарплату получаю (жалкие полставки в культуре). Позавидовали, что ли? Пришлось доказывать делом, что я еще жива и дееспособна, так как ходили самые зловещие слухи. Но вторая работа близко – пять минут ходьбы от дома. А вот что касается первой… Вставала утром, самочувствие – не то что на работу, а впору размышлять, куда в таком виде – в морг или сразу на кладбище. Неважно. Идти могу? Могу. Значит, надо на работу. Сдерживая рвотные позывы и хрипя про себя: «Что было – неважно, а важен лишь взорванный форт!», дотаскивалась до работы и даже умудрялась там работать. Надо