– Я Седого на рыбалке этим лечил, – выложил главный аргумент Гипнотизёр.
– Бля, братуха, – только и протянул Вовка, глядя на Стаса, как бы прося защиты, совета и жалости, засунул шарик в рот, проглотил, и тут же лицо его скорчилось, сморщинилось, и он заорал. – Сука, он и внутри воняет! Бля, как от кошек!
– Сейчас пройдёт, там для присадки используется немного кошки. Но только кишочки. Для человека почти безвредно.
– Что? – завопил Вовка и, опрокидывая на столе посуду, стукнувшись плечом и головой об косяк, прямо в носках выбежал на улицу. Мы за ним. Вовка стоял на коленях в снегу. Его рвало, его выворачивало наизнанку, он просто не мог остановиться. Лицо, даже белки глаз стали красными, вены вспухли на лбу, и глаза наполнились слезами. Он останавливался, тяжело глотая тёмный воздух, и снова начинал бекать, кашлять и кряхтеть. Когда он вроде бы угомонился, Стас протянул Вовке горсть чистого снега. Вовка вытер лицо, пожевал снежку и сказал:
– Ну, всё, ему кабздец, этому Дуремару. Я его щас буду убивать. Бадхи, дай мне топор.
И, отряхивая руки от стаявшего снега, он встал во весь свой давидовский рост. Я понял, что Голиафу действительно придёт конец, и поспешил до поединка узнать:
– Вов, голова-то болит?
– А? Нет вроде.
– Значит, лекарство помогло? А про кошек это он соврал. Точно соврал. Таблетки «Мезим форте» тоже кошками отдают, – я достал из кармана упаковку с розовыми таблетками и показал Вовке.
– Да, Володь, это он так тебе спазм снял, а шарики из какого-нибудь специального средства были сделаны. Бабули в деревне у нас из трав все лекарства делают, – вступился Бадхи. Мы пытались во что бы то ни стало, любой ценой спасти Гипнотизёру жизнь и сохранить свои судьбы от неминуемой тюрьмы (убийство при отягчающих, групповое причём, – срок ого-го какой!) и затараторили с Бадхи на пару, как две сороки.
– Вов, да фиг с ним, он же помочь тебе хотел.
– Да, Вов, он же не со зла. Он же сказал, что и Седому шарик давал.
– Да видал я его средство. Пусть сдует отсюда прям щас. Я ещё Седому всё расскажу. Бля, во попадалово!
– Вов, а давай лучше забьём? А? И ты бы на крыльцо поднялся, а то в одних носках простудишься, – спокойно протянул Стас как ни в чём не бывало и взял Вовку за плечо.
Мы зашли в комнату. Гипнотизёр сидел на своём диване и перебирал содержимое ранца: пузырьки, пакетики, связку перьев, в школьном пенале – пучок связанных за кончики лесок с десяток разных крючков, больших и маленьких. Был тут зачем-то и транспортир, как у меня раньше в детстве, алюминиевый, со стёртыми наполовину делениями, две маленькие рогатинки, выструганные из ветки какого-то дерева, венички трав и газетные кулёчки из той же «Пионерки». Вовка зло посмотрел на Гипнотизёра, но тот – ноль внимания. Он рассматривал свои безделушки, разложенные на диване. Вовка натянул на мокрые носки валенки, закутанные в АЗК, накинул куртку, и мы вышли в узкий