Хорошо на душе у Пардон-Халилецкого. Дружно кричал с другими:
– Слава Деникину!
– Слава Кутепову!
– Май-Маевскому долгие лета!
Были танцы, затем и карты. Заговорили потом о красных. Не удержался Пардон-Халилецкий. Полез со своим любимым:
– Я демократ, я демократ. Что-то есть и у них хорошее.
Обернулись на эти слова офицеры. Генералы глаза скосили. Посмотрели, как змеи, дамы.
– Что-то хорошее?
Выпил Пардон-Халилецкий шампанского. Море ему по колено.
– Так точно, хорошее, – сказал Халилецкий. – Хи-хи, не секут они, скажем, розгами.
Сказал и этим подал идею. Насупился Кутепов.
– Красный змеёныш! – прошипел генерал какой-то, что-то шепнул кому-то; какой-то полковник куда-то повел глазами; какой-то поручик едва заметно кивнул головой и тихо ответил:
– Есть.
Поманили за дверь Халилецкого. Вышел. Схватили его офицеры. И тут же, как куль, в подвал.
Скрутили, связали, на лавку бросили. Взлетели, как сабли, над Пардон-Халилецким розги.
– А-а-ай! – завопил Халилецкий. – Я пианист! Я музыкант! Я демократ!
– Демократ! – хихикают офицеры.
Взлетают, взлетают розги.
Больше недели отлеживался после этого Пардон-Халилецкий.
Остался на память автограф Кутепова. Один – на бумаге, второй – на теле.
Ромашки
Во время наступления генерала Деникина на Москву в городе Харькове для деникинской армии был организован сбор средств. Объявили в Харькове День ромашки. Лето. Как раз уйма в полях ромашек. Вот и стали их продавать на улицах города. Появились сотни корзин с цветами. Продавцами их были дети. Разнаряженные, разодетые. В матросках мальчики. В бантиках девочки. Сынки и дочери богатых родителей.
Плата за ромашки могла быть любой. Возьми ромашку, а в корзину положи сколько хочешь – хоть копейку, хоть сто рублей.
Сбор от продажи ромашек и поступит в фонд деникинских войск.
Оживились улицы Харькова. Повалили к цветочным корзинам все те, кто против Советской власти, кто за Деникина. Кто рубль, кто два, кто полтину, кто двадцать копеек в корзину бросит. Особенно стараются местные богатеи, обходят один другого.
– Я десять рублей положил!
– Что – десять, я – двадцать!
– Что – двадцать, я – тридцать!
– Что – тридцать, я – сорок!
– Подумаешь – сорок. Я сто положил целковых!
Мальчишка Игнашка, по прозвищу Сверчок, оказался на редкость в тот день смекалистым.
Не в семье богачей появился на свет Игнашка. В железнодорожных мастерских работал рабочим его отец. Соседи по дому, соседи по улице тоже простые рабочие люди.
Спохватились в тот же день на рабочей улице: где же Сверчок Игнашка?!
Мать всполошилась. Отец всполошился. Всем домом пошли на поиски. Лишь к вечеру вернулся домой Игнашка.
Идет, как луна сияет. Держит в руках корзину.
Заглянули в корзину люди. На дне лепестки от ромашек. Рядом целая горка денег.
– Для