Удар небесного копья (Операция «Копьё»). Антон Первушин

с интерпретацией, Фокин перешёл к оставшимся страницам. Как оказалось, к основному документу прилагалась расшифровка астрологической натальной карты, привязанной к моменту выхода Анатолия Дугова в астрал и сделанной, как утверждалось в приписке, неким Ю.П.Глобовым, заведующим астрологической лабораторией НИИ нематериальных взаимодействий. Встретив на первой же странице «расшифровки» такие маловразумительные понятия как «экваториальный ассендант», «феральность» и «лунация», капитан решил не вникать и захлопнул папку.

      – Ну? – спросил генерал-майор. – Что ты теперь скажешь?

      – На мой взгляд, полный звездёж, – высказал своё мнение Фокин. – И ВэВэ в это верит?

      Генерал-майор вздохнул и отобрал документы.

      – ВэВэ в это, разумеется, не верит, – подчеркнул он. – Он у нас вообще из тех людей, которые верят только в то, что видели собственными глазами и трогали собственными руками. А эти… хм-м… «нематериальные взаимодействия», сам понимаешь, ни увидеть, ни потрогать. Однако нас всё это не касается. Того, что проблемой интересуются американцы, нам вполне достаточно, чтобы начать действовать.

      Капитан Фокин изумился и даже не попытался своего невероятного изумления скрыть:

      – А они интересуются?!

      – Ещё как! ВМФ США готовит экспедицию. Авианосец плюс семь вспомогательных кораблей. Всё это хозяйство отправляется в Антарктиду через четыре недели. И знаешь, как называется авианосец? – генерал-майор смерил капитана торжествующим взглядом, словно он, а не американцы, отправлял экспедицию. – «Джон Фицджеральд Кеннеди»!

      – Мама моя, – только и сказал на это Фокин.

      Глава вторая

      Конец отпуска

(Мульвийский мост, река Тибр, Римская империя, октябрь 312 года)

      С утра августу Константину нездоровилось. Без видимой причины разболелась голова – так, что круги плыли перед глазами. Он прекрасно понимал, что не время сейчас болеть, да и что это за необъяснимые болезни в двадцать семь лет, когда мужчина только входит в свою лучшую и самую зрелую пору? Однако ничего поделать с этим он не мог. Вызвать эскулапа из обоза перед началом решающей битвы – значит, проиграть её ещё до того, как над Тибром просвистит первая стрела. По лагерю пойдут слухи, старшие офицеры, искушённые в политике, заподозрят сговор, и очень быстро смутные сомнения перерастут в каменную уверенность. Этого допустить было нельзя, и август Константин не стал обращаться к кому-либо за помощью, надеясь, что богиня Фортуна будет к нему благосклонна, и боль уймётся сама собой.

      Он решил прогуляться на свежем воздухе – иногда это помогает. Выйдя из походного шатра, раскинутого в полумиле от берега, Константин остановился, озираясь. К нему подбежал один из комитов,[12] готовый выполнить любой приказ, но Константин жестом отослал его.

      Огромный лагерь жил своей жизнью. Пахло дымом костров и конским навозом, свежей кровью и жареным мясом. Бряцало оружие, легионеры перекликались между собой,