Он уже был мертв для нее, для всех, для этого мира.
– Айвен, – проговорила она, слова будто не слушались, будто не хотели звучать в этом ставшем таким тяжелым воздухе, – Когда они вернулись без тебя… Айвен, я надеялась… так надеялась, что ты жив…
Она замолчала, в глазах ее мелькнули слезы, крепко, до хруста сцепила пальцы и поднялась, прямая, уверенная.
– Но ты… Айвен… мой милый… мальчик… ты уже не с нами… и ты сам знаешь это…
Она шагнула к нему и на короткое мгновение показалось, будто она хочет обнять его, но в следующий миг лицо ее стало серьезным, окаменело:
– Уходи, Айвен. Ты должен уйти и ты знаешь это. Я не могу приказать убить тебя… лишить тебя того, что осталось в тебе живого. Но ты сам знаешь, что значит это… Ты больше не с нами. Ты должен уйти…
Она замолчала. Айвен отвернулся. Он и сам не понимал сейчас, зачем он бежал сюда, чего он ожидал? Исцеления? Понимания? Прощания?
Он был мертв.
– Мы… мы споем о тебе… на рассвете, – ели слышно добавила она, когда он был уже в дверях.
Ее голос снова дрожал. И он скользнул в ночь. В темноту. Его ждала смерть, лишь смерть. Сразу от входа, он завернул в сторону, чтобы не идти мимо домов, один из которых был его, родным. Ему больше не нужно было ничего. Ни дом, ни его книги, ни прочие вещи. Меч ударил его по плечу, словно напоминая, что он, старый друг, все еще с ним. Айвен продрался сквозь густую живую изгородь, ломая колкие ветви и обдирая кожу, и оказался за городом.
Он хотел встретить восход, последний восход жизни, покидающей его. Казалось его сил хватило лишь на то, чтобы вернуться домой, а теперь он плелся, ели переступая ногами. Боль растекалась по телу, озноб пробирал до самых костей, его била крупная дрожь. Он шел, не разбирая дороги, не думая, не глядя под ноги.
***
Небо становилось серым, звезды исчезали, а звуки ночного леса стихали, готовясь уступить место первым веселым утренним трелям. Айвен все продолжал идти, тяжело опираясь о стволы деревьев, с трудом поднимая онемевшие ноги. Его сотрясала лихорадка. Казалось, от холода внутри должен идти пар изо рта. Боль становилась непереносимой.
Он привалился плечом к стволу и поднял взгляд, неожиданно поняв, что лес кончился. Неужели за ночь он ушел так далеко? И правда, Айвен стоял на самой опушке. Туман затейливо извивался, стелясь над широким полем перед ним, лучи восходящего солнца нежно розовили его, поднимаясь над стеной еще темного леса, за спиной.
Он шел на запад все это время? Как странно, он был уверен, что двигался на восток. Айвен попытался глубоко вздохнуть, вобрать в себя этот туман, вместе со слабым солнцем. Было пора. Пора умирать.
Туман перед ним расступился. И, будто из рамы старой картины, выступила она. В том самом плаще, что он бросил на поляне, с белыми волосами, рассыпавшимися по узким плечам, с аметистовыми