Моллар вздохнул и улыбнулся.
– Больше нет суп, – сказал он. – Это биль очень горячий суп. Но это биль уже не кипьяток.
– Боже мой! – сказал Дауге и все-таки захохотал.
Моллар тоже засмеялся.
– Да! – закричал он. – Это биль очень забавно, но очень неудобно, и суп пропал весь.
Юрковский захрипел. Лицо его перекосилось и налилось кровью. Дауге встревоженно повернулся к нему.
– Вольдемар сильно ушибся? – спросил Моллар. Вытянув шею, он с опасливым любопытством глядел на Юрковского.
– Вольдемара ударило током, – сказал Дауге. Он больше не улыбался.
– Но что произошло? – сказал Моллар. – Било так неудобно…
Юрковский перестал хрипеть, сел и, страшно скалясь, стал копаться в нагрудном кармане куртки.
– Что с тобой, Володька? – растерянно спросил Дауге.
– Вольдемар не может говорить, – тихо сказал Моллар.
Юрковский торопливо закивал, вытащил авторучку и блокнот и стал писать, дергая головой.
– Ты успокойся, Володя, – пробормотал Дауге. – Это немедленно пройдет.
– Это пройдет, – подтвердил Моллар. – Со мною тоже било так. Биль очень большой ток, и потом все прошло.
Юрковский отдал блокнот Дауге, снова лег и прикрыл глаза.
– «Говорить не могу», – с трудом разобрал Дауге. – Ты не волнуйся, Володя, это пройдет.
Юрковский нетерпеливо дернулся.
– Так. Сейчас. «Как Алексей и пилоты? Как корабль?» Не знаю, – растерянно сказал Дауге и поглядел на люк в рубку. – Фу, черт, я обо всем забыл.
Юрковский мотнул головой и тоже посмотрел на люк в рубку.
– Я узнаю́, – сказал Моллар. – Я все сейчас буду познать.
Он встал с кресла, но люк распахнулся, и в кают-компанию шагнул капитан Быков, огромный, взъерошенный, с ненормально лиловым носом и иссиня-черным синяком над правой бровью. Он оглядел всех свирепыми маленькими глазками, подошел к столу, уперся в стол кулаками и сказал:
– Почему пассажиры не в амортизаторах?
Это было сказано негромко, но так, что Шарль Моллар сразу перестал радостно улыбаться. Наступила короткая тяжелая тишина, и Дауге неловко, кривовато усмехнулся и стал глядеть в сторону, а Юрковский снова прикрыл глаза. «А дела-то неважные», – подумал Юрковский. Он хорошо знал Быкова.
– Когда на этом корабле будет дисциплина? – сказал Быков.
Пассажиры молчали.
– Мальчишки, – сказал Быков с отвращением и сел. – Бедлам. Что с вами, мсье Моллар? – спросил он устало.
– Это суп, – с готовностью сказал Моллар. – Я немедленно пойду почиститься.
– Подождите, мсье Моллар, – сказал Быков.
– Кх… де мы? – прохрипел Юрковский.
– Падаем, – коротко сказал Быков.
Юрковский вздрогнул и поднялся.
– Кх… уда? – спросил он. Он ждал этого, но все-таки вздрогнул.
– В