Однако, не смотря на смирение со своей судьбой, в нём был небольшой изъян. В правом глазу был лёгкий огонёк непокорности. Неукротимое желание стереть всё в пыль и станцевать танец победы на руинах старого мира. В этом был весь он.
Этот кусок стекла всё время не даёт мне покоя. Придёт день, я разобью его.
Отвернувшись от зеркала, я снял помятую одежду и почувствовал, что наконец-то дома. Грязная кухня, грязня комната, заваленная бумагами, грязные чашки. Вокруг царил полный хаос. То, что нужно.
– А, вот и ты припёрся, – прорычал Джим из спальни
– Где твои манеры? Помнишь, я же тебя учил…
– Аааатстаньь!
– Как ты говоришь со своим отцом?
– Это всё из-за дезоксинирибонуклеиновой кислоты. ДНК.
– Почему ты вечно несёшь всякую ересь?
– Я сын своего отца. К сожалению.
На этом, наш разговор можно считать завершённым. У меня больше не было желания ни видеть, ни слышать его. Чем, собственно и занимался. Как редко мы видимся. И только ругаемся. Я даже и забыл, сколько лет прошло с тех пор, когда мы говорили без оскорблений и получали от этого удовольствие. А такие времена были. И они не дают мне покоя. Ведь это было тогда, когда Она была с нами. Не было времён лучше, чем те, когда я думал, что Она любит меня и что я люблю Её. Тогда Джим был ещё малышом. Я был так молод. И вставал по утрам с улыбкой. Радовался новому дню. Теперь, они далеко позади. Они скрылись под покровом ночи и навеки канули в пустоту давно сбывшегося.
Мне так хотелось есть. Кроме шоколада и сэндвичей я ничего за сегодня не съел. Я пожарил мелко порезанную луковицу лука на беконе и бросил сверху три яйца. Через десять минут, я открыл крышку и выложил еду на тарелку. Я ел я одиночестве, поглядывая в окно. Ничего разглядеть там было невозможно. Но я упорно делал вид и убеждал себя, что смотрю на море. И иногда, я даже слышал, как волны бьются о тихие берега.
Я доел, сварил чёрный чай и выпил, как всегда, без сахара, но с мускатным орехом. Я выключил свет на кухне. И пил его уже в темноте. Я думал, что смогу раствориться в ней. Стать самой тьмой. Чёрным человеком, каким всегда себя считал. Но чёрный человек так и не сумел этого. Он лишь допил свой чай и поставил его на стол. Затем, он вновь принял мой облик. Я снова стал собой. Вылез из тьмы. Но только для того, чтобы вскоре вновь окунуться в неё.
Я наполнил ванну, зажёг свечу, включил Concerto Grosso Шнитке и кинул в рот мятную жвачку. Лежал в тёмной ванне, при свете свечи полчаса, слушая Шнитке и жуя жвачку, даже когда она совсем лишалась вкуса. По инерции. Это помогло мне забыться и вскоре, я вообще не мог думать. Шнитке для того и нужен. Чтобы навевать беспамятство. Затем оделся и вышел из ванной.
Дошел до кровати и лёг, твёрдо зная, что засну не раньше, чем через час. Это давало мне время подумать: «Если бы ты точно знал, что умрёшь завтра, смог бы ты сегодня сказать себе, что гордишься прожитой жизнью?». Есть ли чем здесь гордиться?!
Мастер находится в медитации