– Та нормально, – отмахнулся он.
Общение с ним приятным не назовёшь. Он был не богатым, замкнутым, но стремящимся к общественному вниманию мыслителем. Разве что, часто думал и представлял из себя кого-то большего, чем являлся на самом деле. Именно поэтому я называл его снобом. Не люблю людские имена. Клички лучше любого из них.
– Мы как-то давно не виделись.
– Целых две недели.
– Хочешь кофе?
Он скривил губы и пристально посмотрел на меня, размышляя, а стоит ли?
– Ладно, давай.
Мы прошли метров триста до автомата. Шли в тишине. Нам почти нечего было сказать друг другу. Всё, о чём мы могли говорить, было бы больше похоже на монолог одного из нас. Только возле автомата он начал напевать тему из «Car Radio» старинной, как мир, группы «Twenty One Pilots».
Он бросил в автомат две монетки. Машина выпустила из себя протяжной стон и вскоре выдала два стакана наполненных чёрной жидкостью. Самый мерзкий кофе в мире. Но другой мне не по карману. Что-что, а я всегда говорил, что растворимый кофе – это мировое проклятие.
– Спасибо, очень вкусно, – сказал я, – ну, как там твоя работа?
Он усмехнулся.
– Да какая у меня может быть работа.
– Ну, как я помню, ты художник.
– Этим много не заработаешь.
– Такого сноба, как ты, которого я знаю много лет, не интересуют жалкие бумажки. Что с тобой?
– Да… ничего.
– Я же вижу, что что-то случилось.
– Всё в полном порядке, если ты о деньгах. Мне всего хватает.
– Я не только о деньгах… Ты как-то устало выглядишь.
Он грустно засмеялся.
– Да получше, чем ты.
Я определённо смотрелся лучше него. Длинные светлые волосы, круглые очки, острый взгляд. Я казался уверенным в себе. И со стороны даже могло показаться, что я младше него. Но в душе нас обоих что-то терзало. Нечто, о чём мы боимся говорить друг другу. Его и мой характер в данный момент совпадает с песней «The Night» группы Morphine.
Мы оба даже не представляли, с чего начать разговор. Мы были очень близки и запредельно далеки.
– Как там твой сын? – спросил он.
– Тебя разве это интересует?!
– Я просто хочу начать разговор.
– Сейчас, можно и помолчать.
– Помолчать можно и дома. А вот поговорить… поговорить тоже можно дома, но…
– Нам обоим действительно не помешала бы тишина.
Молчание в пустой комнате, наедине с самим собой, когда даже мысли пустые – это совсем не то, что молчание вместе с человеком.
«The Night» так и звучал сейчас в моей голове. Хоть сейчас и был ещё день. Эта была ночь внутри наших сердец.
Мы не успели ничего сказать друг другу. О наших планах, о наших мыслях и страданиях. Мы оба боялись их. И больше всего того, что произнеся их вслух, они набросятся на нас с новой силой.
Ударят в грудь стрелой, разобьют нас вдребезги. Оставят после себя лишь чёрную дыру, которой мы и были всегда. И противостоять им было