Агония Веймарской республики. Антон Попов

жизни в Германии выросла примерно в 1500 раз, при этом зарплата (например, шахтера, труд которого традиционно оплачивался лучше остальных рабочих) – лишь в 200 раз. К тому же, даже эту зарплату начали выдавать с большими задержками – к моменту получения работниками причитающихся им сумм на руки, они успевали потерять до 50 % своей покупательной способности. Зарплаты промышленного рабочего не хватало уже на покупку даже самой минимально необходимой «корзины товаров». Тем не менее, организованные забастовки практически прекратились – фонды профсоюзов были пусты. Вместо этого, подобно снежному кому, начало расти число вспышек радикального насилия – позиции и влияние коммунистов в рабочей среде стремительно укреплялись.

      1923 год был открыт очередной – уже четвертой – Лондонской конференцией. Представители стран-победительниц (от Италии приехал Муссолини) собрались еще в декабре, чтобы обсудить, среди прочего, стоит ли предоставить Германии очередной мораторий по репарационным платежам. Позиция французов была жесткой. Пуанкаре заявил: «Чтобы не случилось, я намерен ввести войска в Рур 15 января». Ллойд Джордж (к тому времени уже освободивший должность британского премьера) заметил, что намерения Пуанкаре «выдают либо полную неспособность постигнуть даже азы экономики, либо злонамеренное желание довести Германию до дефолта, что по условиям договора послужит оправданием военного вторжения в вестфальский угольный бассейн с конечной целью отторгнуть его от Германии вообще». Англичане пытались убедить французскую сторону, что выжимать из Германии чудовищное количество ее ничего не стоящих бумажных денег (ведь репарации только рассчитывались в «золотых марках», платили их марками самыми что ни на есть обычными) все равно не имеет смысла. На счетах Комиссии по репарациям этих марок уже скопилось полтора триллиона – и никто не брал на себя смелость их обналичивать или во что-то переводить, потому что понятно было, что вся сумма попросту испарится – бумага стоила больше. Пуанкаре, однако, был убежден, что прямой военный контроль над ресурсами Германии (углем, лесом) способен окупиться экономически. Кроме того, он предлагал передать Рейхсбанк под прямое управление союзников, и думал, что они смогут жесткими принудительными мерами (надо думать, расстрелами «спекулянтов») вернуть курс марки в приемлемое состояние. Дальнейшие события покажут, насколько он был неправ – среди прочего, его слепое стремление «дожать Германию любой ценой» приведет к серьезным экономическим проблемам для самой Франции, в том числе к обесцениванию франка в пять раз относительно довоенного уровня.

      10 декабря новый канцлер Германии, доктор Вильгельм Куно, направил в адрес заседавшей Лондонской конференции ноту, в которой предлагал комплекс мер по стабилизации марки. Среди прочего, он просил о предоставлении Германии двухлетнего моратория по репарационным выплатам. Кроме того, Куно предлагал подписать 30-летний мирный договор. Нота была отвергнута.