Михалыч пошел вдоль дота, вырытых траншей, навстречу бойцам своего отделения. Встретился с первой парой, переговорил – всё было спокойно. По виду бойцов, по шепоту, которым они докладывали, было видно, что они тоже взволнованы.
Течение времени замедлилось, секунды тянулись и тянулись. Михалыч выругался, сплюнул три раза через левое плечо, отгоняя тревожное наваждение, прибавил шаг и быстро пошел вперёд, к следующим парам бойцов. Взглянул на часы, приблизив их к глазам, – было без пяти минут три часа утра. Саша Брынцев и Гнат Шешеня вполголоса ругались. Михалыч оборвал: – Тихо! – и прошел дальше. Бойцы повернули вслед смутно белевшие лица, но ничего не сказали.
– Хорошие ребята! – про себя подумал сержант.
Невысокий, плотно сбитый, всегда аккуратный, Александр Афанасьевич Брынцев, был родом из смоленского села Дегонка, сыном кузнеца, одним из трёх братьев в многодетной семье, в которой, помимо них, было ещё две сестры. Профессия отца наложила отпечаток – он был влюблён в технику, мог часами что-то мастерить. Успев до призыва поработать в колхозе трактористом, он полюбил эту машину, на службе не мог отвести глаз от танков. Саше или Шурке (его называли и так и этак) нравилась военная служба, он с удовольствием исполнял приказания и Михалыч был уверен, что Саша станет командиром, причем танковым командиром. Старший брат Саши служил на Черноморском флоте на линкоре «Парижская коммуна», был главным старшиной.
Сам сержант о военной службе не мечтал. Сержантом сделали только потому, что он имел образование, да и был старше всех. Все мысли его были направлены только на одно – отслужить действительную и вернуться в родную школу, в родное село, поняньчить лобастого мальчишку, обнять молодую жену.
Гнат Шешеня был из местных. Сын священника, достаточно образованный, воспитанный в католической буржуазной Польше, он никак не мог согласиться с отменой частной собственности, не принимал обобществления, образования колхозов. На этой почве у него и происходили стычки с сослуживцами. И если остальные ребята в споры особенно и не вступали, то Саша Брынцев спорил до хрипоты, доказывая преимущества коллективного труда. До призыва он работал секретарём сельсовета, был одним из первых комсомольцев. Идеи коммунизма, изложенные в упрощённой форме агитаторами, он всецело разделял, даже несмотря на фактическое раскулачивание отца.
Непонятно, как Шешеню не зачистили органы за его позицию, и старшина был рад, что в его отделении не нашлось стукача.
Однако! Последней пары бойцов не было видно, хотя сержант прошел почти до конца маршрута. Он собирался уже окликнуть, когда заметил их спрятавшимися за кустами, внимательно наблюдавшими за чем-то, что происходило за пределами патрулируемой зоны. Он пригнулся, тихо, крадучись, подошел к ребятам. Они его не слышали, всё так же сосредоточенно высматривали что-то впереди.
– Что там такое? – шепотом спросил