– А что ты знаешь о Куруте? – впилась она в Федора с новой силой.
Кузен пожал круглыми плечами.
– Грек. Служит в России с детства. Горяч, как они все. Мот. Картежник. Ловелас. Вечно не при деньгах…
– Ну, сейчас-то у него приличная сумма, – перебила брата Закревская.
– С чего ты взяла?
– Он приехал из Варшавы. По важному делу. Неужели Константин не дал ему подорожных?
Толстой со свистом втянул воздух.
– Вот было бы славно усадить его сегодня за штос! Я, знаешь ли, в очень стесненных обстоятельствах…
Женщина глянула на кузена свысока. О том, что Американец нечист на руку, знали все.
– Не смотри на меня так! – вскипел тот. – Я всего лишь поправляю ошибки фортуны!
– Да на здоровье! – Груша подняла ладони, демонстрируя свою полную лояльность. – Вот, взгляни, Ростопчин уходит. Курута остается. Ему нравится, как Телешова дрыгает ногами! Слушай, Теодор, голубчик, у меня к тебе предложение. Где нынче играют без помех?
– В Красном Кабаке.
– Если я тебе его туда привезу, ты сможешь вывернуть ему карманы?
Граф несколько мгновений смотрел на сестру. Потом кивнул.
– Мне нужен только клочок бумаги, который будет с ним. Остальное твое, – оговорила условия Груша. – По рукам?
Дважды не пришлось повторять. Сосредоточив все внимание на генерале, Закревская вскоре добилась того, что он заметил ее ухищрения, был польщен и стал поглядывать на ложу Толстых. Дождавшись начала следующего акта, дама тихо выскользнула в коридор и спустилась ярусом ниже. Это была обычная уловка для тех, кто хотел без лишних вопросов очутиться в креслах рядом со своим «предметом». Курута принял игру. Он впустил красавицу к себе для приятного знакомства. На вид генерал был еще хорош собой, а блеск высокого положения предавал ему шарма. Поэтому он не заподозрил коварства и вскоре был готов ехать за райской птицей на край света. Тем более к цыганам в Красный Кабак! Если дама желает плясок и шампанского, подать немедленно!
В отличие от Ростопчина Курута вовсе не осторожничал. Как человек военный, он презирал опасности. Внимание светской львицы, чьи романы обсуждали в Варшаве с таким же жаром, что и в Петербурге, льстило ему. Закревская была не из тех женщин, связь с которыми скрывают. Напротив. Таким трофеем принято хвастать!
К Красному Кабаку на Петергофской дороге подъехали уже в сумерках. Издалека его трактиры сияли огнями. Мимо катились коляски с песельниками. Голоса и бряцание струн слышалось из открытых дверей. Генерал заметно приободрился: в молодости лихой гусар, он чувствовал вкус к здешним радостям, но знал также, и куда из многочисленных заведений прилично будет отвести даму. Впрочем, и Грушина не робела. Уверенно шла по дороге, не обращая внимания ни на привалившихся к стенам пьяниц, ни на половых, бодро сновавших туда-сюда с ящиками шампанского.
– Где Таня поет? – спросила Закревская одного