Купец довольно фыркнул.
– Не только глаз, ха, ха, – он покосился на Аскольда.
Зосим понял:
– Он тоже мужчиной стал.
– Не на княжне ли?
– Точно.
Купец поднялся. Спустился с крыльца к Аскольду.
– Молодец, парень, – он ударил того по плечу. – Это по-моему. Сказано – сделано. Побился ты за нее изрядно. Чем сильнее борьба, тем глубже любовь. Поверь, молодец, нет ничего дороже. Любое богатство променял бы за свое счастье.
– Полно, купец! – рассмеялся Зосим. – У тебя добра полны короба, вот ты язык и чешешь. А доведись чего – за грош удавишься. Знаю я вашего брата.
Купчина оставил Аскольда, поднялся по ступенькам и остановился напротив Зосима.
– Что ты знаешь? Знаешь ты одно. А заглянул бы сюда, – он ударил ладонью по груди. – Ладно, – махнул он рукой, – зачем пришли? Выкладывайте.
Зосима не пришлось упрашивать:
– Слыхивал, что ты к венграм готовишься?
– Уж не со мной ли собрался? – удивленно посмотрел на него купчина.
– С тобой. Только не я – он. Дело у него неотложное, – Зосим кивнул на Аскольда и добавил: – Расскажи ему.
Рогович слушал внимательно.
– Опасна твоя затея, парень, – заговорил купец, выслушав юношу. – Люди эти коварны. Если половцы почувствуют запах наживы, они ни перед чем не остановятся, чтобы ею завладеть. Они князя тебе за так не отдадут.
Аскольд запротестовал:
– Я не собираюсь им говорить, кто этот мальчик. Мне необходимо узнать, где он, жив ли? А там видно будет.
Путята снисходительно улыбнулся:
– Почему ты думаешь, что малец сам об этом не расскажет?
Купец озадачил Аскольда. Вмешался Зосим:
– Прав Аскольд. Сначала выясним, жив ли Василий, а потом будем решать, что делать.
– Ну что ж, собирайся, – купец потеребил бороду. – Дней через пять выходим. Только уговор: никому ни слова.
– Через пять дней? Я ждать не могу! Пойми меня, Путята, – воскликнул он. – Князь, мальчик, в плену! Он может погибнуть. Ты же отец. Неужели у тебя очерствело сердце? Тогда я пойду один!
Наверное, страсть, с какой были произнесены эти слова, заставила купца как-то по-особенному взглянуть на юношу.
– Эх, была не была – завтра в ночь выступаем. Обозы увязаны, впрягай лошадей да езжай потихоньку. Завтра сходим в церковь, помолимся на дорогу, а ночью тронемся с Богом. Только, чур, никому ни слова.
На прощание купчина напомнил Аскольду:
– Грамоту и деньги ты у князя возьми. Они могут сослужить хорошую службу.
Путята выполнил обещание. На следующую ночь обоз, как только угомонился Чернигов, тронулся в путь. Возглавил движение сам Путята. Рядом с ним ехал уже знакомый Аскольду Иван Шига. Они о чем-то переговаривались, но Аскольд, приотстав, не слушал их разговора. Он погрузился в свои думы: «Где сыскать Буда или Кыргая? Что делать с грамотой князя? Если сразу вручить, он может отправить меня тотчас назад. Просить