Светлейший попросил меня записать всё, что я знаю, дабы потомки наши могли гордиться историей своего отечества, в том числе и тайными страницами. Я вспомнил, что с тою же просьбой обращался ко мне и другой князь, осенью скончавшийся от удара. А потому я поворачиваю колесо истории более чем на тридцать лет назад, и поверх дымящегося еще итальянского бастиона в моей памяти вырастают иные бастионы, далеко к востоку отсюда…
Мое родное поселение было основано на краю татарского поля и названо Рахметовым урочищем по имени некоего мурзы, бежавшего в наши места еще до Иоанна Грозного. Дикая местность, в которой ранее жили одни только стрельцы, оборонявшие засечную черту от татар, с началом империи сделалась выгодным агрономическим предприятием, во многом благодаря черноземному качеству почвы. Крестьянские поля, зеленые холмы, маленькие речки, разливающиеся по весне до размеров моря, да вой волка в темном лесу, – вот и вся нехитрая декорация к первому действию моего спектакля.
Господин мой, Аристарх Иваныч, был угрюмый сгорбленный старик, более всего ценивший порядок и дисциплину. Я же был белобрысый шелопай, предпочитавший удить рыбу, собирать землянику и играть с детскими приятелями моими, такими же шелопаями, как и я сам, в различные военные игрища. У меня была своя рота, вооруженная деревянными ружьями, и по воскресным дням мы учиняли штурм заброшенной крепости, оставшейся в наших краях с древних времен.
Во время одной такой потешной осады мой господин заприметил меня и спросил мою матушку, смышлен ли я.
– Смышлен, – вздохнула матушка. – Озорник только…
– Пусть зайдет ко мне сегодня вечером, – проговорил Аристарх Иваныч, утирая нос платком. – Возможно, он и сгодится на что полезное, а то ведь станет разбойником, как Ванька Каин…[1]
Вечером по матушкину приказанию я явился в имение и застал господина моего сидящим за письменным столом с глубокою думой на челе и с пером в руке. Такоже я учуял аромат мадеры[2].
– Вот что, Сенька, – произнес Аристарх Иваныч, – желаю аз по образцу природного англичанина Круза придать нравственный прогресс твоему дикарскому облику…
Так меня зачислили в дворню. Реестр моих обязательств сводился к следующим рубрикам: помогать кухарке, чистить горшки, носить воду, рубить дрова для камина, выбирать золу и слушаться во всем старших. Будучи совсем еще шелопаем и отроком, я воспринял назначение с неудовольствием, однако матушка настояла на моей карьере.
Аристарх Иваныч происходил из стольничьего рода, бывшего в царицыных кучерах. При Елисавете Петровне Аристарх Иваныч приблизился ко двору, однако за дерзкий свой язык и нрав был изгнан и направлен начальствовать над Переяслав-Рязанской и Устюжской провинциями, а во время немецкой войны назначен комендантом в Гумбиннен[3]. Когда же императрица захлебнулась кровью, он