– Там в багажнике еще Щепка, – ляпнул Ма, так как Пит – Владимир не поверил, и возразил:
– Она нам не нужна, – и нажал кнопку сброса груза багажника. – Как раз удачно, – добавил он, – внизу что-то мне напоминает море.
– Она не утонет, – возразил Ма.
– Почему?
– И знаете почему? Я запер его наглухо.
– Напрасно, сэр, вы это сделали, ибо планер может поймать такой воздух над самым Чайным Домиком, что я не смогу посадить его добровольно. Более того, она может задохнуться.
– Я оставил ей щель, чтобы могла иногда продохнуть.
– Задержка дыхания ведет к развитию потенциала секса.
– Вы думаете, сломает дверь, чтобы наброситься на одного из нас?
– Чтобы съесть?
– Бывают вещи пострашней, чем еда, – резюмировал Ма.
– Что может быть хуже, чем отсутствие еды?
– Потребность съедать ее больше, чем требуется.
– Зачем? Чтобы чувствовать себя приземленнее, и не улететь слишком далеко, как в безвоздушном пространстве.
– Вот-вот, скоро здесь так и будет: люди будут весить настолько мало, что начнут летать.
– Серьезно? – изумился Пит. И добавил: – Знаете, что?
– Что?
– Можно я посплю?
– Очень хорошо, просто-таки прелестно, – возразил Ма на бушующую в нем страсть выбросить этого летчика вообще из самолета, и насладиться неочевидной уверенностью:
– И так долетим, куда надо.
Он сам взял штурвал, и пошел на крутой вираж, силой воли, выправляя планер к Северному Полюсу.
Силы Воли, собственно, никакой не требовалось, а нужно было просто отказаться от своей воли добровольно:
– Как пересесть на другой трамвай. – А если его нет, то, как Пушкин, попросить лошадь, тем более:
– Сейчас моя очередь.
И, похоже, Ма решил, что его Почтовая Станция – это Северный Полюс.
Он даже не заметил, как Щепка вывалилась из багажного отделения, и болталась, как бежево-фиолетовое полотенце на ветру во время сушки на солнышке, но и при:
– Не попутном ветре.
Майер понял, что надо идти галсами,
Щепка подняла ноги вверх, и едва не оторвала дверь багажного отделения, на которой продолжала висеть. Наконец, ей удалось обхватить туловище этого ястреба, пожирающего пространство, как жеребенок молоко матери:
– Забыв об опасности.
– Что? – крикнул Май.
– Не дрягай крыльями!
– Вот ду ю сей?
– Я сейчас залезу и заменю тебя.
– Ноу, сенкью, я сам хочу сделать это перемещение пространства без времени.
Но она всё-таки изловчилась и села в третьем ряду, как зритель, но не без потенциала:
– Проползти на сцену в качестве хотя бы суфлера с родных дубов Шервудского леса Шекспира на русские карликовые кустарники, которые – она думала – растут на Северном Полюсе, и более того:
– Если надо. – Что это значит, она не понимала, но почему-то очень