– Где там? Поднялась ни свет, ни заря.
– Верно из самого Красновишерска?
– Не угадал, служивый, бери ближе – из Соликамска.
– А я до Красновишерска верст тридцать отмахал местным подкидышем, а уж дале автобусом.
– Эк забрался. С заимки чо ль?
– Ну, – Степан подавил зевок.
Настена кивала носом. Жора потянулся:
– Эхе-хе! Уснешь, глядя на вас.
Развернул матрац на верхней полке:
– Идем, Уля, бельишко получим.
Та закопошилась, настороженно глядя на Семена. Тот повернулся лицом к противоположной стене и тоже развернул матрац.
– Сколько надо, Жора?
– Давай триста, не ошибешься.
– Триста? Боже, правый!
– Да не знаю сколько.
– По тридцать рубликов бельишко, – сказал Семен, доставая из старинного, с металлическими пряжками, выцветшего чемодана, спортивный костюм.
Дамы спешно ретировались в туалет. Жора через несколько минут скрылся в том же направлении. Переодевшись, Сеня отправился к проводнику за бельем и на полпути столкнулся с попутчиками, торжественно несшими на вытянутых руках простыни, отдающие за версту влагой.
– Мы уже! – похвастал Жора. – Девчонки спать лягут, а мужики – в бордель, – расхохотался, довольный шуткой.
– Мне только этого не хватает! – Покривился Сеня.
Когда вернулся, компания улеглась: Жора на верхней полке, дамы – на нижних.
Постелил себе, улегся на спину, подложив правую руку под затылок, а левую на грудь. Стук колес убаюкивал, и скоро молодой человек уснул. Снились мать, Наталка почему-то в черной старообрядческой хламиде до пят. Мать шевелила губами, осуждающе качая головой, а Натаха повторяла словно попугай:
– Брошусь с Писаного камня вниз и поминай!
Семен застонал, очнулся. Жора бормотал во сне. В вагоне было душно, горло саднило.
– Огребешь сполна в этой Вишере, – вспомнил слова попутчика.
– Тоже мне, предсказатель хренов.
Включил подсветку над полкой, свесив голову, посмотрел на столик:
– Слава Богу, квас не выпили!
Исхитрился удлинить руку так, что бутылка оказалась горлышком между средним и указательным пальцами. Поднял, припал губами, жадно глотнул: хорошо!
Жора всхрапнул, пробормотал:
– Мать ети! – и повернулся носом к стенке.
– Поезд резко тормознет, и навернется мужик с верхней полки, – подумал Семен, притягивая к себе ясную, как день картину падения Жоры: вот он кубарем катится с полки, головой о столик, удар, хруст шейных позвонков, вопль.
– О-хо—хо! – Простонал сосед, резко повернулся на спину, отмахиваясь свободной рукой, и едва не потеряв равновесия, ухватился за ручку на стене, – Бляха-муха! – выругался, проснулся и тяжко кряхтя, слез вниз, – жарища!
Сеня вернул на стол бутылку с квасом:
– Не спится?
– С непривычки. Курить хочешь?
– Ну, – ответил Семен, осторожно слезая