Представляет интерес пространное и лирическое местами рассуждение о свойствах и характерах народов, населяющих Российскую империю. Про русских, например, вполне справедливо подмечено, что «они вообще трудолюбивы, довольствуются малым, и нужды их ограничены; но требуют, и весьма справедливо, чтобы заслуженное ими и им назначенное доходило до них исправно; иначе они ропщут и делаются со своей стороны упрямыми» [140, прил. V, с. 65]. Про малороссиян, – что они «не могут похвалиться такой крепостью сил как настоящие русские (курсив мой. – С. З.)», но что «будучи очень добры, они не терпят грубости и жестокости от других» и отмечается, что «ласкою из малороссиянина можно сделать все»[28] [там же]. Не менее интересны характеристики казаков, прибалтийских немцев (!), татар, черкесов, калмыков и прочих народов Азии, про которых кратко упоминается, что они (кроме татар) «хитры, лукавы и требуют большой осторожности при употреблении их на службу» [140, прил. V, с. 67].
Авторам наказа не чужды были глубокие психологические штудии, раскрывающие великую тайну «доведения солдата до возможной степени совершенства в военном деле, – преодолевать все нужды, труды и опасности для одержания победы над неприятелем»[29], которая заключается в искусстве управления его волей. Показательно, что солдат безмятежно воспринимался Начальством как малое дитя, которым просто необходимо было руководить, которого необходимо было всячески наставлять на путь истинный, конечно, как и к ребенку, применяя определенные меры принуждения, тем более что «солдаты вообще не любят начальников слабых и им не доверяют» [140, прил. V, с. 67]. Ну а поскольку известно было, что Бог «бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12:6), то тут происходила смычка казенного психологизма с религиозным пафосом, санкционировавшая широкое распространение насилия, что привело к украшению титула великого монарха малопривлекательным эпитетом «Палкин». Об истинных результатах управления волей солдата в николаевское время красноречиво говорит факт подробнейшего описания в первом же приложении к «Наказу войскам» 1859 года взысканий, налагаемых на строевых командиров за побеги рекрутов и нижних чинов.
Заботливость начальства о малых сих со временем закономерно прогрессировала по мере совершенствования в искусстве управления волей солдат. «Воинский устав о пехотной службе» (1846) начинался с обстоятельного изложения порядка службы в мирное время. В части, касающейся боевой службы в военное время, перечислялись всевозможные «меры осторожности» при совершении марша, для обеспечения расположения лагерем или биваком от внезапного нападения неприятеля, обязанности всевозможных патрулей, пикетов, секретов, постов, рундов и караулов. Это само по себе красноречиво свидетельствовало о пассивной роли войск, лишенных собственной воли, ставя их в положение не охотника, но жертвы покушений со стороны неприятеля, исподволь отучало командование и войска стремиться