Эх, Россия. Pulp Fiction. Михаил Буканов

жилетку и брюки тёмного цвета. Вот на ногах, правда, были растоптанные домашние шлёпанцы. Иван Перфильевич, – проговорил гость, – слышу, не спите вы, дай думаю, зайду. Может чашкой чая с чем там поделитесь. Я сегодня засиделся, писал, так что и поужинать забыл. Да и Надя, что-то не приехала. Садитесь, садитесь, – Владимир Ильич, ответствовал хозяин. Как это чая не налить? Совсем, знаете ли по-чухонски будет. Мы не немцы какие. Чай пьём, гость зашёл, так за стол садись! Позвольте вам представить, жилец мой, юрист Ульянов Владимир Ильич. А… Тут он призадумался, но его выручил Мишука. Мишка Алтухов. А по батюшке? Ну, Юрьевич! Прошу любить и жаловать. К столу, к столу Владимир Ильич. У Алтухова всё окончательно перевернулось в голове. Год. Предметы. Свет. А тут ещё и Ульянов Владимир Ильич! Машинально налив и выпив два подряд лафитника с водочными настойками, закусив куском подвернувшейся под руку какой-то, правда, очень вкусной рыбы, Мишука медленно пришёл в себя. Кстати, его активность на водочном фронте нисколько не удивила или огорошила хозяина, только и сказавшего: Зело, борзо. Молодец! Но, и гость нисколько не отстал. Выпил первую, занюхал куском черного хлеба, и тут же принял вторую, сопровождая эту процедуру словами о том, что большой перерыв между первой и второй губит прекрасно пошедшую первую! Затем намазал маслом и икрой свой кусок хлеба и принял третью. Было видно, что и эта оказалась не чужой и не отторгается. Совсем. В ход пошли бутерброды с копчёной рыбой и варёной колбасой.

      Когда все трое перешли к чаю, то сам Копчёных в разговорах уже не участвовал. Возраст и водка сделали своё доброе дело. Старик клевал носом, а вскоре сказал что пойдёт баиньки. И вышел из комнаты. Владимир Ильич с интересом смотрел на Мишуку. Вы рабочий, товарищ, – послышался вопрос, а вот ответ был неожиданным. Не знаю я точно! Числюсь младшим товароведом. Склад для хранения готовой продукции треста «Охотпушнина». Но работаю на кране, на погрузчиках и на электрокарах. Да и таскать много с места на место и в транспорт приходится. Так кто я? Но, – не рабочий. Это точно. Зарплата слишком маленькая. За такую зарплату ни один работяга долбиться не станет. И я бы не стал, да удобно. Я в вечернем учусь, на третьем курсе уже. Тонкие химические технологии. Ребёнку место в садике сразу дали. И, жена моя там же работает. А учиться в самом Плехановском. На настоящего товароведа! Окончит – всё окупится. Огрузимся! Как товароведы и химики! Я буду шкурки обрабатывать, она клеймить и цену ставить. Вот тогда-то мы пролетариат и догоним! Владимир Ильич слушал всё это широко открыв глаза. И рот! Товарищ! – начал он, – Вы слышали, что экономическое и политическое учение Маркса всесильно, потому что оно верно? Вы о ренегате Каутском слышали? А как же, – послышалось в ответ. На всех курсах читают нам эту херню – политграмоту. Срамота! Кому это надо? Сначала диалектический материализм, потом исторический материализм, параллельно политическая