– То есть, они просто увеличились.
– Угу, – кивнул дядя Боря.
Но осознание этого напугало меня ещё больше, и дядя Боря это увидел по моему лицу и глазам. Он думал найтись с утешением, но не нашелся.
– Хорошо, – успокоился я, выдохнув. – Насекомые по непонятным причинам увеличились в размерах и продолжили жить своей жизнью. А тогда откуда взялись мутанты?
– Ох, А́дам, если бы я только знал.
Дядя Боря ушёл и вернулся через час с двумя небольшими пакетами продуктов, он махнул рукой на прощание и скрылся за дверью. А мне так хотелось поговорить с ним ещё.
В основном всё время мы проводили в подвале. Светом служили фонари, а так же у нас было много свеч. Мне принесли раскладушку из старшей группы и спальные принадлежности для неё. Днём выходили на первый этаж, чтобы приготовить еду. Хорошо, что плита газовая. И жаль, что в детском саду нет душа, было бы вообще прекрасно.
Дядя Боря время от времени заходил и приносил еду. Разные крупы, консервированные овощи, фрукты, горох и другое. Но всё равно экономили. В подвале мы играли в детские настольные игры, карты, шашки, иногда в морской бой. В общем, убивали время как могли. Но уже тогда я начал задумываться о том, что долго так продолжаться не может.
Я наблюдал через окна, что происходит снаружи. Окна кстати, по моей инициативе, заставили мебелью, положили мешки, да вообще всё что только можно было положить. Днём я видел обычных насекомых только больших размеров, или очень больших – и некоторые из них на внещний вид не лучше тварей. А тварей, похожих на насекомых я видел чаще всего ночью, когда поднимался из подвала, пока все спали, осторожно смотрел, как они копошились где-то на зданиях, как пролетали мимо. Видел лишь их очертания, страшные насекомоподобные тела в слабом свете луны и звёзд, слышал, какие они издают жуткие звуки. И лишь пару раз видел при дневном свете. Хотя проводи я больше времени у окна, а не в подвале, явно бы видел их чаще и смог бы лучше рассмотреть.
Я всё никак не мог забыть сцену смерти моих родителей – это было слишком быстро и ужасно. Спал я плохо, и я видел их лица, будто у зомби. При всех я старался держаться, уж не знаю, как я выглядел со стороны. Пару раз, когда я оставался один в уборной, я едва сдерживал слёзы чтобы не разрыдаться и не лечь на холодный пол, свернувшись калачиком. Я понимал, что ни в коем случае нельзя раскисать – сейчас, в это опаснейшее время, это просто непозволительная роскошь.
И вот, в одну ночь, я снова вышел из подвала и поднялся на первый этаж, подошёл к окну в коридоре и прильнул к стене с боку, стал наблюдать. Это окно заслонено двумя низкими скамейками с двумя широкими досками. Я чуть не закричал, когда до меня дотронулась рука. Я вздрогнул и повернул голову. В темноте увидел пышные волосы, которые лежат на правом плече. Это Мария, которую воспитательница и нянечка зовут – Маня. Я как-то стеснялся, мы ещё были не так дружны.
– Что ты тут делаешь? – спросила она встревоженным голосом.
А большие