Она оттягивает воротник больничной пижамы Брит, и тут я не выдерживаю.
– Отойдите от нее, – говорю я. Голос у меня целеустремленный и убийственный, как выпущенная стрела. – Я хочу поговорить с вашим начальником.
Через год после того, как я попал в лагерь Невидимой империи, Рэйн спросил меня, хочу ли я стать членом Североамериканского эскадрона смерти. Мало было просто верить в то же, во что верил Рэйн насчет превосходства Белой расы. Мало было прочитать «Mein Kampf» три раза. Чтобы по-настоящему стать одним из них, я должен был проявить себя, и Рэйн пообещал, что я пойму, где и когда подвернется подходящий случай.
Однажды ночью, когда я гостил у отца, меня разбудил стук в окно спальни. Я не очень беспокоился, что мои гости перебудят весь дом: отец тогда уехал в Бостон на какой-то деловой ужин и не должен бы вернуться раньше полуночи. Как только я поднял створку окна, Рэйн и еще двое парней, одетые во все черное, как ниндзя, скользнули в комнату. Рэйн тут же повалил меня на пол и зажал предплечьем мое горло.
– Правило номер один, – сказал он. – Не открывай дверь, если не знаешь, кто собирается зайти. – Он немного подождал и, когда я уже начал задыхаться, отпустил меня. – Правило номер два: пленных не брать.
– Не врубаюсь, – сказал я.
– Сегодня вечером, Терк, – сказал он. – Мы уборщики. Мы собираемся очистить Вермонт от грязи.
Я нашел пару черных свитеров и футболку с принтом, которую надел наизнанку, чтобы она тоже была вся черная. Черной вязаной шапочки у меня не было, и Рэйн одолжил мне свою, а сам собрал волосы на затылке в хвостик. В Даммерстон мы ехали на машине Рэйна. В дороге по рукам ходила бутылка «Егермейстера», в динамиках гремел забойный панк.
Я никогда не слышал о «Рейнбоу кэттл компани», но, как только мы туда добрались, сразу понял, что это за место. Там были мужчины, которые шли с парковки в бар, взявшись за руки, и каждый раз, когда дверь открывалась, на секунду становилось видно ярко освещенную сцену и трансвестита на ней, шевелящего губами под фонограмму.
– Что бы ты ни делал, главное – не наклоняйся, – сказал мне Рэйн и хохотнул.
– Зачем мы сюда приперлись? – спросил я, не понимая, для чего они привезли меня в гей-бар.
И тут из бара вышли двое мужчин. Они держали друг друга за талию.
– Вот зачем, – сказал Рэйн и прыгнул на одного из парней.
Тот упал и ударился головой о землю. Его любовник бросился бежать, но был перехвачен одним из дружков Рэйна.
Дверь снова открылась, и еще одна пара мужчин вывалилась в ночь. Они прижимались друг к другу, хохоча над какой-то шуткой. Один полез в карман за ключами, и, когда он повернулся к стоянке, его лицо осветили фары проезжающей машины.
Я должен был догадаться раньше: электрическая бритва в аптечке, хотя мой отец всегда пользовался опасной бритвой; крюк, который он делал каждый день по дороге на работу и обратно, чтобы заехать попить кофе в лавку Грега; то, как без объяснения причин он бросил мою мать много лет назад; тот факт, что дед всегда его недолюбливал…